Сегодня правительство рассматривает программу инвестиций в энергетике. А какими будут тарифы, решит потом. Особенности тарифной и инвестиционной политики РАО ЕЭС объяснил в интервью обозревателю Ъ ПЕТРУ Ъ-НЕТРЕБЕ заместитель председателя правления РАО "ЕЭС России" АНДРЕЙ РАПОПОРТ.
— Что правительство собирается делать с тарифами? Прошедшее заседание кабинета породило массу противоречивых версий. Насколько же вам разрешили повысить цену электроэнергии?
— Анатолий Чубайс уехал с того заседания правительства убежденный, что принято компромиссное решение — ограничить в 2002 году среднегодовой рост тарифов 35%. Нас такое решение устраивает только на 70%. Но дело даже не в самой цифре, а в том, когда это повышение произойдет. Мы просили правительство утвердить новые тарифы с 1 января 2002 года. Если правительство, например, примет решение повысить тарифы, скажем, в конце февраля, тогда ФЭК сможет утвердить новые тарифы в лучшем случае в марте, затем повышение тарифов будут утверждать региональные энергетические комиссии. В результате ту же инвестиционную составляющую, из которой в основном и финансируется строительство, мы не получим в полном объеме минимум полгода. Кроме того, существует сезонность сбора выручки от продажи электроэнергии и тепла — зимой мы собираем больше, летом соответственно меньше. Таким образом, если введение новых тарифов по факту придется на начало лета, закладывается риск не обеспечить финансовую подготовку к следующей зиме. Особенно в условиях, когда ряд угольных компаний, насколько мне известно, уже объявили о увеличении цен на свою продукцию на 30% с начала года. Самое интересное, что отложенный рост тарифов невыгоден и потребителям. Ведь тогда среднегодовое 35-процентное повышение тарифов им придется пройти за полгода.— Андрей Илларионов предложил вообще от инвестиционной составляющей отказаться.
— Предложение не утверждать инвестиционную составляющую — это нонсенс. Сегодня РАО работает по такой схеме: нам правительство формирует затраты и добавляет прибыль в виде инвестиционной составляющей, которую мы можем использовать на инвестпроекты. Можно отказаться от этой системы? Можно и, наверное, нужно. Но это не делается одномоментно. Сперва надо переоценить наши фонды. А они занижены, по любым оценкам, в четыре-пять раз. У нас сегодня амортизация всего сетевого хозяйства составляет 1,2 млрд рублей. После переоценки основных фондов должны увеличиться и тарифы, тогда появятся средства на то же самое строительство. Но если просто отменить инвестиционную составляющую в тарифе, то мы остановим все стройки. А если я не буду хотя бы поддерживать строящиеся плотины, то вода их просто снесет и затопит города. К сожалению, мало кто, кроме энергетиков, понимает, что гидроэнергетика — такая же опасная штука, как и атомные станции. Так что Андрею Илларионову есть смысл съездить на строящуюся ГЭС и посмотреть, что это такое.
Сегодня правительство должно рассмотреть нашу инвестиционную программу на 2002 год. Мы просили выделить в абонплате в целом на 2002 год 26,6 млрд рублей на продолжение начатых строек — сетевые объекты и генерацию. Минэнерго пока согласно только на 18 млрд рублей.
— Частные инвесторы готовы инвестировать в энергетику?
— Уже практически весь российский крупный бизнес так или иначе заявил о своем желании инвестировать в энергетику. Насколько мне известно, ЮКОС намерен выделить на это около $400 млн, "Альфа" — $200 млн, "Интеррос" — около $200 млн, НРБ собрал уже около $100 млн. Ряд компаний, например ЮКОС, уже потратил, по разным оценкам, около $70 млн, чтобы купить пакеты акций "Томскэнерго", "Кубаньэнерго", "Ставропольэнерго", "Белгородэнерго". Начинает проявляться интерес и к инвестпроектам программы "5 тыс. мегаватт", причем к переговорам подключаются как российские, так и зарубежные инвесторы. Пока о каких-то конкретных результатах говорить рано, но первая реакция нас обнадеживает. Чем больше будет участников, чем серьезнее интерес, тем выше и цена на тендерах по инвестпроектам "5 тыс. мегаватт", которые мы планируем провести в начале лета следующего года.
— Во сколько РАО обходится восстановление Чечни?
— В этом году мы на Чечню потратили около 900 млн рублей, а по плану должны были 2 млрд. Так получилось по нескольким причинам. Во-первых, в этом году Чечня была слишком долго закрыта из-за антитеррористических операций. В общей сложности запрет на перемещение в республике в этом году действовал три месяца. Во-вторых, наша цель не впустую потратить деньги, а только на конкретные потребности чеченской экономики.
— Деньги РАО в Чечне воруют?
— У нас деньги не воруют. У нас теоретически невозможно нецелевое финансирование. Другой вопрос, что многое приходится восстанавливать не один раз. Зачастую это происходит даже не по вине боевиков. Я думаю, около 30% всех средств мы потратили на повторное восстановление ранее восстановленного. Под это у нас есть абсолютно прозрачная документация: взорвали, мы составили акты, направили бригаду, бригада опять восстанавливает.
— Какие электростанции еще строит РАО?
— У нас есть еще около восьми объектов. Например, мы достраиваем Бурейскую ГЭС и через полтора года планируем пустить ее первый энергоблок. Ведем строительство второго энергоблока Северо-Западной ТЭЦ, Мутновской геотермальной станции на Камчатке. Наша проблема в том, что мы только достраиваем станции, заложенные еще при СССР. 10 октября Анатолий Чубайс открыл второй энергоблок Ирганайской ГЭС. На этой станции будут вводиться еще два энергоблока Так что если мы достроим станцию за два с половиной года, то она обойдется нам в $1200-1300 за 1 кВт•ч, для гидростанции это неплохие параметры. Кстати, достройка последних двух блоков будет стоить $250 за 1 кВт•ч, потому что все основные работы были выполнены ранее.
Начинать новое строительство с нуля при нынешних инвестиционных возможностях практически невозможно. По сути, сегодня у РАО только один собственный проект — Калининградская ТЭЦ-2. Мы начнем строительство, если в этом году его утвердит Минэкономразвития.