В московской галерее "Пассаж" состоялась акция "Kabul Olimpics 2002" с участием Ярослава Могутина. Антиамериканизм в сочетании с гомосексуализмом не разочаровали собравшихся.
Антуражем акции были многочисленные фотоизображения ее автора, он же и герой. Фотографии большие, качественные. Их автор — Сергей Братков, набивший руку и глаз на портретной съемке. А герой — мускулистый поэт, писатель, актер, художник и опытный скандалист Ярослав Могутин. Такие снимки могли бы составить идеальное портфолио для любого одержимого гея. Но у господина Могутина, судя по его литературным признаниям, и без фоток поклонников хоть отбавляй.
Для проекта "Kabul Olimpics 2002" Ярослав Могутин снялся в американской военной униформе с факелом в руке, с бейсбольной битой, полуголым, пьющим из канистры, писающим и для пущей убедительности в берете французского моряка, с голым торсом. Казалось бы, такое ни с чем не спутаешь: гомосексуализм портретируемого — не только сексуальная ориентация, но и профессия. Однако у мероприятия в "Пассаже" был и другой посыл. Пока гости угощались, изучали фотографии и друг друга (публика собралась специфическая), посреди галереи наматывал километры тренажер "бегущая дорожка". Окажись на его месте "мощный наездник", атлетические прелести господина Могутина, скакнувшего на тренажер, проявились бы с тем же успехом. Бег на месте выбрали потому, что художник выдавал себя за олимпийца. Без факела и даже без автомата, вполне уместного в контексте гипотетической кабульской Олимпиады, он бежал в униформе, тяжело дыша и обливаясь потом. Не останавливаясь, стал раздеваться, в какой-то момент сошел с дистанции, завернувшись в американский флаг. "А чего до конца не оголился?" — разнеслось по галерее, которую по понятным причинам спутали со стрип-клубом.
Что тут попишешь? Актуальный проект. Во-первых, слово "Kabul": Ярослав Могутин, в свое время подпавший под статью УК РФ за разжигание национальной розни, иронизирует над нынешней антиталибской кампанией. Изображает ее как бессмысленный, но небесполезный бег на месте: подкачать мышцы, показать силу и сойти с дорожки, укутавшись национальной символикой. Без западного левачества и пацифизма, а через более понятные в Москве фитнес и гомосексуализм — и то и другое здесь легализовалось практически одновременно. Господин Могутин всегда умел привлечь внимание: в начале 90-х — журналистскими откровениями о банных забавах комсомольских вожаков; позже — эскападами по поводу чеченской кампании; получив убежище в Америке — воровством в тамошнем супермаркете и безудержными порнооткровениями. За ним — роскошный уголовный шлейф. Чем не персонаж?
Акцию вроде "Kabul Olimpics 2002" трудно представить в Америке или в Европе. Но в России и не такое возможно. Ярослава Могутина Москва полусветская приняла как своего. А вот чего пока здесь не предвидится, так это выставки знаменитого фотографа Бориса Михайлова (за его сериями о харьковских бомжах стоят в очереди крупнейшие галереи и музеи мира). Он был проездом в Москве и заглянул в "Пассаж". "Чего выставку в Москве не сделаете?" — спросил я у заезжей звезды. "Бегаю не так хорошо",— ответил Михайлов, кивнув на героя.
ИГОРЬ Ъ-ГРЕБЕЛЬНИКОВ