На сегодняшний день официальной "дорожной картой" объединения считается "Политика доверия" (Trustpolitik), выдвинутая в 2011 году президентом Республики Корея Пак Кын Хе. На региональном уровне "Политика доверия" подразумевает постепенное укрепление доверия между Сеулом и Пхеньяном через контакты в сфере туризма, искусства, науки и образования. В 2014 году, выступая в Дрездене, Пак Кын Хе заметила, что для Южной Кореи моделью и образцом в этом плане выступает объединение Германии. Впрочем, тогда же Пак Кын Хе предположила, что помимо культурных обменов перспективным будет и "совместное управление реками и лесами, простирающимися по всей Корее". Самый смелый из обнародованных проектов — инициатива KoreaVision, предполагающая создание на полуострове единого экономического пространства. Однако даже в рамках этого предложения непременным условием сотрудничества является денуклеаризация КНДР.
Пхеньян, конечно же, имеет на объединение свой собственный взгляд, и вплоть до конца 1980х годов позиция КНДР была крайне жесткой. Руководство страны полагало, что объединению препятствуют "империалистические силы и их марионетки", то есть военный контингент США и поддерживаемое Вашингтоном правительство в Сеуле. Воссоединение двух Корей возможно только после их изгнания, только в соответствии с идеями чучхе и только под руководством северокорейских элит — вполне естественно, что протекать такое объединение может только через военную интервенцию или поддержку революционного подполья.
После развала СССР и исчезновения соцлагеря позиция КНДР по объединению стала оборонительной. В новогоднем обращении к нации в 1991 году Ким Ир Сен заявил, что решительно не согласен "есть или быть съеденным", намекая на неприятие одностороннего поглощения ГДР со стороны ФРГ. Вместо этого он предложил Программу объединения из 10 пунктов: странам предлагалось объединяться на федеративной основе при сохранении политических режимов. В 2000 году на исторической встрече президента РК Ким Дэ Чжуна и лидера КНДР Ким Чен Ира в Пхеньяне стороны подписали Декларацию 15 июня, где попытались примирить два подхода к объединению и договорились как минимум стремиться к согласию. На практике наиболее значительными достижениями этого периода стало открытие на территории КНДР туристического региона Кымгансан (по словам собеседников "Власти" в МИД Южной Кореи, его успело посетить 3 млн туристов) и индустриального парка близ города Кэсон, где две страны вместе вели коммерческую деятельность.
Политика сближения ("солнечного тепла") закончилась в 2008 году, когда проводившая ее в течение десятилетия левоцентристская Демократическая партия проиграла выборы. Кресло президента занял консервативный мэр Сеула Ли Мен Бак. В президентский дворец его внесла волна народного возмущения в связи с первым ядерным испытанием КНДР в октябре 2006 года. С точки зрения Сеула, этот шаг был ничем не спровоцирован: отношения между странами развивались, проходили встречи разделенных семей, подписывались многочисленные совместные декларации (с 1970-х годов по сегодняшний день в ходе 600 раундов переговоров их было подписано 230). По мнению консерваторов, массированная гуманитарная помощь в рамках доктрины "солнечного тепла" позволила Пхеньяну собрать достаточно средств для покупки у третьих стран (Ирана, Пакистана и африканских государств) компонентов для ядерного оружия.
С точки зрения элит КНДР, ядерное оружие выглядело как надежная защита против свержения династии Кимов в период правления в США президента Джорджа Буша, открыто причислявшего Северную Корею к "оси зла" наравне с Ираном и Ираком. "Южная Корея и США проводят у побережья КНДР ежегодно от 10 до 20 учений,— заметил в беседе с "Властью" ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Константин Асмолов.— Причем в процессе отрабатывается десантирование на северокорейский берег, удар по Пхеньяну и так далее. Нервозность Северной Кореи по этому поводу неудивительна". То, что ядерное оружие отодвигает объединение на неопределенное время, правителя КНДР Ким Чен Ына не волнует. В рамках единого государства политического будущего у него нет. В лучшем случае бывшего диктатора ждет почетное заточение в каком-нибудь особняке, но скорее всего — смертная казнь: руководитель КНДР по южнокорейским законам является главой террористической организации, захватившей власть на части территории страны.