Вчера в Москве отмечали День прав человека. Утром уполномоченный по правам человека Олег Миронов сходил к Соловецкому камню на Лубянке, через два часа на Пушкинской площади отмитинговал "Демократический союз", а ближе к вечеру представители "Молодежного 'Яблока'" мерзли на своем митинге не просто за права человека, а конкретно детей.
Дисциплинированные старушки из "Мемориала" начали собираться у Соловецкого камня уже за полчаса до начала церемонии. Около девяти утра приехал и сам господин Миронов с гвоздиками и в сопровождении подчиненных. Активистки "Мемориала", мявшие в руках авоськи и обсуждавшие пенсионные проблемы, при виде уполномоченного оживились. Господин Миронов раздал ближним старушкам по две гвоздики, а оставшиеся уложил на постамент Соловецкого камня. После того как все гвоздики были аккуратно в ряд разложены на гранитной поверхности, общественницы окружили господина Миронова, пытаясь узнать у уполномоченного по правам человека, когда им увеличат пенсии. Олег Миронов, нетерпеливо объяснив особо желающим, в чем состоят его государственные функции, ушел от пенсионерок к понимающим правозащитные проблемы журналистам, чтобы рассказать, что "Всемирный день прав человека отмечают 10 декабря, так как в этот день в 1948 году Генассамблея ООН приняла декларацию о правах человека". Уполномоченный также сообщил, что возлагает цветы к мемориалу пострадавшим в репрессиях уже третий год и стремится к тому, чтобы 146 миллионов россиян жили лучше, чем сейчас (например, получили право на своевременную выдачу пенсий). Затем господин Миронов собрал своих подчиненных и ушел к ждавшей его машине. А старушки поломали стебли гвоздик у основания цветка, "чтоб никто не утащил", и отправились по домам.
Незаметно выступил за права человека и "Демократический союз". Валерия Новодворская с неизменной хозяйственной сумкой в руках появилась у памятника Пушкину в 11 утра, с нею были восемь соратников. "Опять нас обделили,— почему-то улыбаясь, сообщила госпожа Новодворская.— Хотели в час дня начинать, а нам не разрешили: Доренко, видите ли, собрался программу здесь снимать с полудня и до вечера". И вообще, встать перед лицом Пушкина "Демсоюзу" не удалось: три милиционера попросили их пройти за памятник, так как пикетирование разрешено именно там. Имея при себе папку с подтверждающими это документами и демонстрируя готовность их предъявить, милиционер отвел не сопротивлявшихся членов "Демсоюза" на положенное место, где, скрытые от глаз прохожих, они выстроились в ряд, повесив на шею плакаты, извлеченные из сумки Валерией Новодворской. Плакаты просили свободы для Пасько, Данилова, Сутягина и Моисеева, обращались к неким "эсесовцам" с требованием убрать руки от Чечни и сообщали, что только предатели встают под исполнение гимна коммунистов. "ТВ-6 — последний форпост гражданских свобод" — списывал в блокнот слова одного из плакатов милиционер. Некоторые сотрудники правоохранительных органов выражали сомнение в том, что членов правительства можно называть эсэсовцами. "С чем хотим, с тем и стоим",— отвечала верная себе Валерия Новодворская. "Нас все равно здесь никто не видит",— добавили из строя.Через полчаса, за которые к пикету не приблизился никто из прохожих, глава "Демсоюза" разрешила приплясывающим от холода единомышленникам снимать плакаты.
Молодые "яблочники" защищали права человека, точнее детей, у известной скульптурной работы Михаила Шемякина "Дети — жертвы пороков взрослых" на Болотной площади. "Мы понимаем, что собрались у черта на куличках и мало кто сюда доедет,— объявил руководитель московского 'Молодежного "Яблока"' Илья Яшин,— зато это символично". Действительно, на Болотной было малолюдно. Пока яблочники, весело смеясь и приговаривая: "На митинги в мороз не ходят", развешивали на бронзовой ограде скульптуры гирлянды из бумаги с неумело нарисованными танками и надписями "Я не хочу рисовать войну", за ними наблюдали только два милиционера из припаркованной рядом машины. Около десяти подростков (то есть все митингующие) помахали сами себе флагами с символикой партии, выстроились перед скульптурной композицией, подняли плакаты "Кто ответит за сирот войны?" и "Российские дети в опасности" и начали говорить речи. "В Ингушетии в палаточных городках живут беженцы, в том числе и дети,— негромко хрипел мегафон,— им холодно, и их надо лечить". Девочка лет десяти остановилась посмотреть на протест, но митинг уже заканчивался словами "вот и все, что мы хотели сказать".
"Что это за митинг такой, три человека",— ворчала одна из участниц, закуривая. "Да ладно,— успокоил ее, складывая в рюкзак плакаты и невостребованные пресс-релизы, Илья Яшин,— мороз..."
К вечеру на Пушкинской собрались требовать свободы арестованным революционерам молодые противники капитализма, но мороз усилился, и мимо них народ пробегал, не оглядываясь.
АЛЕКСАНДРА Ъ-ЧЕРНЫХ