Из Москвы в Санкт-Петербург переехала выставка русско-американского художника Гриши Брускина "Всюду жизнь" (о московской выставке — Ъ от 17 октября). Вернисаж в Мраморном дворце, филиале Русского музея, сопровождался перформансом, в котором, кроме художника, выступили участники старых, московских еще, перформансов Брускина — джазист Владимир Тарасов и поэт Дмитрий Александрович Пригов, а также молодой, а потому примкнувший к ним недавно, контрабасист Владимир Волков.
Выставка Брускина — фарфоровый проект: 25 фарфоровых скульптур, три серии фарфоровых блюд и две серии фарфоровых же тарелок. Проект этот называется "Всюду жизнь". Но какая же жизнь в фарфоре? Да и вообще у Брускина с собственно жизнью всегда было плохо: все его персонажи — как живописные, так и бронзовые или фарфоровые — пребывают в состоянии монументального омертвения. Даже движущиеся герои его старых, 80-х годов, перформансов походили на решившие немного размяться памятники.
Брускин — поэт архетипического, статичного, нетленного. Каждый герой его вечен в памяти народной (пионер, врач, пожарный, ученый). Каждое слово — литература (в соавторах — Владимир Набоков и Лев Рубинштейн, который хоть и давний соратник Брускина, но в своем искусстве ловит жизнь подлинную, не книжную.)
Подобный альянс темпераментов и текстов дает уникальное сочетание живого/неживого, архетипического/случайного, нежного/брутального, неприглядного/эстетичного. На тарелке какой-нибудь маленький грибок или петушок, а по краю текст Рубинштейна: "Володя Волошенко врал" или "Мужа Клавдии Ефимовны звали Михаил Борисович". Почти прописи. Можно и по-другому, с фрейдистским уклоном — черно-белый контурный рисунок в центре и рубинштейновские страхи: "Я часто видел бабушку во сне", "Я боялся куклы Тани Белецкой", "Мне не разрешали переходить через дорогу". Можно соединить помпезный сталинский синий "глубокий кобальт" с золотом с уморительно предстоящими героями знаменитого брускинского "Фундаментального лексикона". Можно выстроить целую азбуку из инструктирующих рисунков в стилистике пособия по гражданской обороне и азбучных определений типа "Итальянцы — музыкально одаренный народ". Можно перепеть или перемешать все, что угодно, для того чтобы получилось это пособие по советской архаике, всеядность которой построена не столько на идеологическом наполнении, сколько на отточенных формальных приемах, которым, если умело ими пользоваться, еще жить и жить.
Гриша Брускин был бы просто хорошим художником, одним из представителей среднего поколения московских концептуалистов, когда б не угодил в легенды русского арт-рынка. В результате невидимых людям игр одна из частей его "Фундаментального лексикона" ушла на первом московском Sotheby в 1988 году за $400 тыс. Больше такое не повторялось, денег этих Брускин целиком так никогда и не увидел, нажил он этим себе врагов среди коллег, но легенда о "самом дорогом современном русском художнике" осталась. А легендой жить не так-то и хорошо. Помочь здесь может только реальность. Выставки, подобные нынешней, перформансы, подобные тем, которые Брускин показывал на своих московском и питерском вернисажах. Они не опровергают эту легенду, но напоминают о другой — о ироническом и героическом искусстве 80-х, о том, как на одном перформансе могли сойтись лучшие поэты, музыканты и художники Москвы, и о том, что того запала хватило почти на 20 лет.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА
Выставка открыта до 6 января 2002 года.