Слухов о нем ходит, пожалуй, больше, чем о каком-нибудь другом российском
политике. Они не касаются частной жизни, а сосредоточены на перспективах его
карьеры. Уже одно это говорит о его незаурядности. Однако незаурядность эта,
как свидетельствуют все, кто его знает, присуща не только профессиональным
способностям. Один из старых знакомых Лукина, бывший госсекретарь США Генри
Киссинджер, находясь в Москве в октябре 1992 года, заметил: "Кажется, он —
тот самый посол, который имеет какие-то человеческие качества, что среди
послов довольно редко".
Владимир Лукин родился 13 июля 1937 года в Омске. Вскоре после этого отец и
мать, профессиональные революционеры, были репрессированы. Соседка, у которой
за четыре дня до этого родился сын, кормила до приезда бабушки из Москвы.
Самые яркие воспоминания детства — лето 1941 года: "электричка — на дачу,
отец и мать за руку держат. Беспокойный разговор. О чем неизвестно, но
преддверие войны". День Победы — "ехал в троллейбусе по площади Революции
(маленьким мальчишкой очень любил в троллейбусе ездить), помню лица людей".
Похороны Сталина — "я был уже тогда довольно хулиганистым парнишкой с
Шаболовки и добрался до самого Краснохолмского моста".
Окончил исторический факультет Московского государственного педагогического
института. После аспирантуры работал в Праге в редакции журнала "Проблемы
мира и социализма", имевшем репутацию политического "Нового мира". В августе
1968 года высказался против ввода советских войск в Чехословакию, за что и
был в 24 часа вывезен на военном самолете в Москву. С 1968 по 1987 гг.
работал в Институте США и Канады.
Стремительный взлет Лукина начался в 1985 году, когда его доклад о реформах в
Китае был одобрен на закрытом заседании Политбюро и лег в основу
Владивостокской речи Горбачева (1987). После этого Лукин перешел на работу в
МИД, где занял сначала должность заместителя начальника дальневосточного
управления, а затем заместителя начальника управления прогнозов и
планирования.
В 1990 году избран народным депутатом России, председателем Комитета по
международным делам и внешнеэкономическим связям. В феврале 1992 года
назначен Чрезвычайным и полномочным послом России в США.
Автор нескольких книг по международным проблемам. Доктор исторических наук,
владеет английским, испанским и французским языками. Награжден орденом "Знак
почета" — Медаль за оборону Белого дома (не помнит, дали или не дали).
Сибарит и жизнелюб. Любимые места отдыха средняя полоса России, г. Пярну
(Эстония) и о. Ямайка. Женат, имеет двоих детей и внука. Хобби — российская
словесность, футбол и хоккей (спортивное амплуа — вратарь и крайний левый.
Последний раз вставал на коньки три года назад. Заядлый болельщик ЦСКА).
Слухов о назначении посла России в США было столько же, сколько о смене
министра иностранных дел. Молва, в частности, отсылала на берега Потомака
госсекретаря Сергея Станкевича. До самого же Владимира Петровича эти слухи
доходили уже в Вашингтоне, где после Нового года он выступал с лекциями.
Именно поэтому он не придал значения тому, что был включен в состав
российской делегации на Генеральную Ассамблею ООН, возглавляемой президентом.
Лишь когда один из помощников Ельцина, сходя по трапу в аэропорту Нью-Йорка
шепнул: "Ага, с тебя пол-литра, ты назначен" — Лукин узнал о том, что он
посол в США.
Окончательное решение состоялось чуть позже, когда Ельцин, представляя Бушу
членов делегации заявил: "Вот Гайдар — премьер, вот Козырев — министр
иностранных дел, вот Лукин, значит, посол". Лукин: "Я еще не посол." Ельцин:
"Как?" Лукин: "Для этого агреман нужен." Тут Буш вмешался: "Мы Вас знаем,
слышали. You are welcome". Позже Лукин заметил: "В этой ситуации я решил быть
законопослушным гражданином".
Такое быстрое утверждение было неслучайным. К этому времени Лукина с Ельциным
уже связывали вполне доверительные отношения. Инициативу проявил сам Лукин.
Он пришел к Ельцину как председатель Комитета по международным делам к
председателю Верховного Совета и сказал: "Борис Николаевич, я по своим
взглядам и по тому, как развиваются дела, считаю своим долгом сотрудничать.
Но я не был, не являюсь и никогда не буду "мистером Yes". Ельцин улыбнулся:
"Вот, такие как раз люди нужны." В дальнейшем Владимир Петрович удачно
сопровождал Ельцина в ряде его зарубежных поездок и зарекомендовал себя
человеком, советами которого он привык пользоваться. При этом Лукин избежал
участия в его неудачных визитах — в США (1990) и во Францию (1991).
Несмотря на это, некоторые наблюдатели оценили назначение Лукина в США как
отстранение от российских дел — в первую очередь от российско-украинского
конфликта вокруг Черноморского флота и Крыма, в котором комитет Лукина
выступил с жестких позиций, пригрозив Украине силовыми действиями. Тогда на
пресс-конференции в Белом доме сам Лукин высказал предположение, что "есть
такие люди, которые желают, чтобы мой голос затих где-то в глубинах
Атлантического океана".
Хотя сам Лукин любит поговаривать, что "каждый месяц подводят итоги своей
работы только дамы", за 10 месяцев его пребывания в Вашингтоне в посольстве
успели произойти заметные перемены. Владимир Петрович начал с того, что
пробил два окна в кабинете, до этого выглядевшем как бункер ("слепой", с
массой аппаратуры), и поставил телевизор, что запрещалось из соображений
безопасности.
Посольство приобрело популярность не только у сенаторов и конгрессменов.
Американцы теперь считают престижным устраивать там встречи и вечеринки. Одна
из последних встреч — американских ветеранов, летчиков-испытателей. Как
заметил один из сотрудников посольства, "мы стали чем-то вроде модного
ресторана в Нью-Йорке".
Посол постоянно встречается с американскими политиками, представляющими самые
разные течения, выступает на радио, печатается в "толстых" политологических
журналах, таких, например, как Foreign Policy. В свое время Лукин установил
контакты с командой Билла Клинтона и предусмотрительно отсоветовал Ельцину
встречаться с Россом Перо. Американцы довольно быстро оценили заслуги Лукина:
Совет по внешней политике Лос-Анджелеса назвал его "дипломатом года".
Лукин установил постоянные связи с эмиграцией, и в здании на Sakharov-Plaza
проходят теперь выставки Эрнста Неизвестного (старого друга Лукина) и других
художников. Выходцы из России по его инициативе создали специальный фонд
помощи беженцам. В числе друзей посольства — местные православные священники
отец Дмитрий и глава Русской зарубежной церкви отец Виктор Потапов. Хотя сам
Лукин определяет свое отношение к религии словами Протагора: "Жизнь слишком
коротка, а проблема богов слишком сложна".
Да и вообще, посол меньше всего напоминает схимника. Одно из главных его
пристрастий — это общение с талантливыми, остроумными людьми, анекдоты.
Друзья считают его душой компании, и все, что бы он ни делал, он делает, по
их мнению, "легко и играючи". Беда только в том, что ритуальные ланчи и обеды
не дают похудеть. Лукин любит есть все, но главное, чтобы быстро (даже в
Белом доме он предпочитал обедать не в депутатской столовой, а на шестом
этаже — потому что быстрее). Хотя он высоко оценивает китайскую кухню,
обычно предпочитает самое простое меню — кислую капусту, соленые огурцы,
селедку, "и к этому еще кое-что полагается иногда, но это — умеренно". В
конечном счете, по мнению Лукина, "лучше, чем рюмка водки и селедка,
человечество еще ничего не придумало".
Судя по всему, эти пристрастия имеют не только гастрономический характер, но
и вызывают у посла ностальгические чувства и воспоминания молодости. В этой
привычной обстановке Владимир Петрович встречался и встречается до сих пор со
старыми друзьями. Среди них Юрий Карякин ("друг на всю жизнь", были
доверенными лицами друг у друга на выборах), Борис Грушин, институтский друг
Юлий Ким, Илья Габай и Петр Григоренко, Петр Якир — "созвездие талантливых
людей" ("таланты ходят стайками, а ревизионисты тем более"). Среди них был и
покойный Мераб Мамардашвили ("один из ближайших друзей").
Лев Делюсин (близкий друг Петра Любимова, китаист) и Карякин в свое время
привели Лукина на Таганку, но больше он дружил с "Современником" (в
прекрасных отношениях с Галиной Волчек, Олегом Табаковым и другими актерами),
"отвечал" у них за политинформацию и "разлагал". До сих пор зовут на
премьеры.
Многие из них хорошо помнят эпизод, когда Лукина в 1968 году выдворили из
Чехословакии, и он, чтобы никого не скомпрометировать, "объявил мораторий" и
не ходил ни к кому. Через два дня все "начали материться" по телефону, "ты
что не заходишь" (первым был Мамардашвили, а с ним — Неизвестный).
Давнее знакомство с Александром Солженициным позволило Лукину организовать
сначала телефонный разговор, а потом — переписку Солженицина с Ельциным,
результатом которой стало решение о возвращении писателя на родину.
Успехи Лукина не означают однако, что в российском посольстве в Вашингтоне
нет проблем. Совсем недавно из него по разным причинам ушли на работу в
американские фирмы несколько квалифицированных сотрудников. Одна из причин —
низкая зарплата (около $16 тыс. в год). И хотя сам посол зарабатывает
ненамного больше (около $20 тыс.), Лукин не помышляет о том, чтобы "выбивать"
себе прибавку. По его мнению, проблему надо решать комплексно, именно поэтому
он предложил МИД ввести систему комбинированного контракта для
квалифицированных специалистов: контракт заключается на определенную сумму и
на определенный срок, и нарушение его вызывает правовые последствия.
Хотя этот, как и некоторые другие проекты Лукина, застрял в МИД, за что посол
и критикует свое министерство, даже недоброжелатели отдают ему должное: он
"критикует проблемы" и старается не говорить о личностях. Правда, по его
словам, "иногда все-таки приходится, обижаются личности, ну что делать... Я,
кроме того, еще депутатом остаюсь, членом Комитета, поэтому я обязан
высказывать свою точку зрения".
Что же касается поста министра иностранных дел, то Лукин отшучивается: "Пост
не вакантен. Президент должен решать в соответствии с развитием ситуации с
кем ему нужно работать. Должен решить для себя. А у меня глаза не горят от
постов". Продолжая эту тему, он заявил, как видит венец своей карьеры посла:
"если сюда приедет хорошая команда встать на коньки и тряхнуть стариной. А
потом — торжественно заложить вираж и бросить шайбу".
Однако, как бы ни складывалась в дальнейшем карьера Лукина, все — и друзья и
враги — сходятся в одном: главный его бросок — впереди.
РАФ Ъ-ШАКИРОВ