«Тема смерти настолько табуирована в нашем обществе, что родители не замечают открытых сигналов от детей»

Андрей Камин о том, что делать самим подросткам: «Есть совет, который я даю подросткам, которые в эти группы вовлечены. Я говорю, что есть такая триада: она по-английски звучит Stop, block, tell. Не очень понятно. По-русски — "тупи-трепись-тормози". Если ты попал в такую группу, это не обязательно группа суицидальная — групп, в которые вовлекаются, очень много, — не делай три вещи. Не совершай ничего мгновенно. То есть проси отложить время, дать тебе время, обсуждай предлагаемые тебе действия и занятия. Требуй рациональные объяснения, а не просто "пойди и сделай". И наконец, обсуди это хоть с кем-то. Правила просты, они помогают избежать влияния. Остановиться можно в любой момент.

И если ты остановился, если ты сумел остановиться, будь активным, начинай барахтаться, задавай вопросы этим людям, и главное — поищи того, кто рядом, кто с тобой, кто может быть твоим союзником. Это очень часто друзья и знакомые. Просто поговори с ними — они покрутят пальцем у виска, и то, что тебе казалось такой страшной паутиной, в которой ты завяз, рассыплется в прах. Один из аспектов противостояния влиянию — делать что-то необычное. Физическая активность — классический способ разрядки и снятия эмоционального напряжения. Но мы говорим, что таким детям хорошо еще какие-то навыки релаксации иметь, уметь справляться с сильными эмоциями — они, в общем-то, этого не умеют делать. И третья штука. Есть такая жутковатая вещь, нам говорят очень часто: "Это ребенок из хорошей семьи, очень послушный". Понимаете, ребенок не должен быть послушным. Потому что, если он сейчас слушается вас, то управление кто-то очень легко перехватит. Ребенок должен быть самостоятельным, независимым, активным. К сожалению, винтик может крутиться любой отверткой».

Андрей Камин о том, почему в благополучных странах количество суицидов не меньше, чем в отстающих: «Нам кажется, что впереди паровоза бежит ювенальная юстиция в Скандинавии, но это скорее реакция на эти ситуации. Насчет Прибалтики — мне написали люди из Литвы, говорят, что там ситуация хуже, чем в России, в отношении суицидов. Для них это было открытием, потому что они живут в благополучной европейской стране. Есть такая причина этнокультурная: есть определенные народы — это народы финно-угорские, палиазиатские. У нас, например, на Чукотке очень высокий уровень суицидов, еще группа народов, которые в Сибири проживают, которые склонны к этому. Прибалтика — место проживания финно-угорского народа, Эстония такая страна. Есть особенности культуры — почитайте мифы. Мне удмурты рассказывали, что в их сказках очень часто герои подобные действия совершают. Вы вспомните хоть одну русскую сказку, где герой кончает с собой? Я не смог. Для меня это не генетическая предрасположенность, это скорее некий культурный аспект».

О том, как помочь детям: «Поговорите со своими детьми, поинтересуйтесь, где они находятся. Очень часто ребенок сигналит об этом, и эти сигналы часто носят косвенный характер: например, ребенок оставляет свою социальную сеть, запароленную, открытой специально на определенной странице — родитель может подойти и просто увидеть. Тема смерти, тема суицида настолько в нашем обществе табуирована, что родители не замечают даже совершенно открытых сигналов, когда дети всячески показывают. Как раньше они оставляли открытые дневники в том месте, где их подобные переживания были, так, чтобы родители могли случайно прочитать. И многие щепетильные люди очень часто закрывали их в этом месте. И сейчас часто эти сигналы явны и очевидны.

Поговорите с детьми — это самое простое, что вы можете сделать. Если вы не готовы — многие понимают, что они не психологи и не готовы обсуждать тему смерти, тем более тему самоубийства, — поговорите со специалистами. У вас есть помощники — вы точно так же можете протянуть руку, взять и позвонить. Если вам не смогут ответить по телефону, вам порекомендуют обратиться куда-то дальше — и у вас появится много союзников. Такие союзники не обязательно психологи. Когда мы беседуем с детьми в школах после таких ситуаций, дети всегда называют три группы. Это близкие — всегда есть авторитетные люди в вашем окружении из числа родственников, близких или знакомых этого ребенка, которых можно использовать как союзников. И третий момент — есть просто авторитетные взрослые, которые для ребенка важны. Я наблюдаю, как сейчас пытаются привлекать к антисуицидальным кампаниям разного рода кумиров молодежных. Это очень правильная политика, потому что, когда эти люди говорят про то, что нужно выбирать жизнь, нужно быть стойким, нужно быть готовым к испытаниям, это гораздо эффективнее для молодых людей, чем мои самые замечательные увещевания».

Андрей Камин о литературной и медийной подоплеке суицидов: «Есть такая проблема, которая называется заражением информацией о суицидах. В России принят закон "О защите детей от вредной информации". Кроме наркотиков, экстремизма, порнографии, там есть информация о суицидах. Почему? Потому что, в частности, наша ассоциация довольно долго лоббировала его принятие. В общем, достаточно давно известен так называемый "эффект Вертера", когда молодые люди совершают суицид из подражания своему кумиру, из подражания своим сверстникам. 2,5 тыс. лет самому первому примеру. "Эффект Вертера" — это из книжки Гете "Страдания молодого Вертера", которая в одно время была запрещена в германоязычных странах. Именно из-за того, что она вызывала подобный эффект.

Есть исследование американского социолога Филлипса, на которое принято ссылаться сейчас, середины 70-х годов прошлого века, когда не было интернета, то есть чисто печатные СМИ: одна публикация о суициде — он говорил — давала увеличение суицидов на нескольких десятков человек в Соединенных Штатах. Нужно понимать, что в Соединенных Штатах население в четыре раза больше, чем в России, и нужно понимать, что не было той информационной среды, которая сейчас возникла в России и во всем мире, не было интернета, не было социальных сетей».

О том, почему люди совершают самоубийства: «Меня очень не любят как ваши коллеги, так и мои собственные за то, что я всегда говорю о том, что суицид не имеет одной причины. Есть такая биопсихосоциальная концепция: есть биологическая предрасположенность к совершению этого акта, есть психологические проблемы у самого человека и есть окружение, которое на него влияет. Группы, про которые мы говорим — это социальное окружение, один из трех факторов. Но у человека должна быть некая внутренняя предрасположенность к этому. И это очень часто семейные конфликты, какие-то иные психологические конфликты у человека. Подростковый возраст — это, по своей сути, сплошная психологическая проблема. И в тот момент, когда у ребенка диффузная идентичность, он не понимает, он ребенок или взрослый, его очень легко убедить в чем угодно, он внушаем. И, что самое страшное, он не понимает необратимого характера смерти».

О том, когда заговорили о сообществах «ВКонтакте»: «Мы заметили некий фактор X с декабря прошлого года, что количество как суицидов, так и обращений увеличилось чуть больше, чем в предыдущий период. Это я заметил, мои коллеги мне тоже говорили — в некоторых регионах на порядок, а иногда и на два порядка выросло количество обращений по поводу суицидов на линии экстренной помощи. Где-то декабрь, хотя аналитики пишут, что, на самом деле, группы активизировались с ноября. Обобщения какие-то в СМИ я увидел уже в январе, то есть первые публикации пошли в январе. Другое дело, что они не были столь эмоциональны, они почему-то не попадали в поле зрения. Было обращение "Лиги безопасного интернета" и госпожи Мизулиной в Следственный комитет тоже в январе — и опять никакой реакции. Не далее как в апреле я был на конференции по безопасному интернету — Мизулина ровно про это рассказывала. Ни один журналист в описании почему-то про эти группы не написал — все написали, что интернет запретят, как обычно. Но про то, что рассказывала она, что такие группы существуют, они опасны, и они пытаются какие-то меры предпринять вместе с "Лигой безопасного интернета", я не увидел описаний. Галине Мурсалиевой удалось это как-то донести, наконец-то, до окружающих людей».

Об ответственности за происходящее: «Есть некие правила безопасности. Люди, которые ведут подобные группы, вне всякого сомнения, их нарушают. Это люди, которые курят на бензоколонке. И рассуждать о том, что можно курить на бензоколонке, чтобы проверить пожарную безопасность, вам кажется ответственным или безответственным? Вне всякого сомнения, известный процент участников этих групп, которые покончили с собой, покончили с собой именно потому, что эти группы носят деструктивный характер.

Мы стараемся не делить суициды и суицидальные попытки. Есть идея, что есть так называемые "демонстративные суициды", на которые не нужно обращать внимание. И то, и другое — одинаково рискованное поведение. И мы говорим о суицидальном поведении в целом, потому что, кроме попыток, есть еще намерения, замыслы, мысли, пассивные мысли, антивитальные переживания — когда подросток о смысле жизни задумывается и о том, что он смертельно устал и хочет все это прекратить. Это целый комплекс вещей — несомненно, в этих группах это состояние нагнетается. Несомненно, эти группы не разряжают психологическое напряжение детей, а его усиливают. Мы говорим, это курение на бензоколонке».