Потерпевшие по делу о теракте 2011 года в Домодедово попросят прекратить уголовное преследование владельца аэропорта. Об этом заявил их адвокат Игорь Трунов на пресс-конференции. Ранее стало известно, что Дмитрий Каменщик согласился возместить пострадавшим ущерб. Уголовное дело заведено по факту оказания аэропортом услуг, не отвечающих требованиям безопасности. Политик Геннадий Гудков и политолог, профессор Высшей школы экономики Олег Матвейчев обсудили тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Маратом Кашиным в рамках программы «Pro и Contra».
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов
Геннадий Гудков: «Я давно слежу внимательно за рейдерскими атаками на аэропорт Домодедово. Они продолжаются не первый год. Задача стоит перед известными группировками, перед провластными группировками, проправительственными группировками, очевидно, прибрать к рукам этот независимый аэропорт, который дает приличный доход и является крупнейшим в России. Совершенно очевидно, что Каменщик был вынужден, защищаясь и не признавая вину, понимая истинные цели — так сказать, что там стоит за всем этим, — предложить какую-то сумму компенсации. Потому что совершенно очевидно, что дело беспрецедентное. Такого нет по закону о борьбе с терроризмом — есть такой закон, кстати говоря, я еще помню, как мы его правили. В соответствии с законом, компенсацию пострадавшим должны выплачивать бюджеты. В первую очередь, региональные бюджеты: допустим, произошло что-то на территории Москвы — Москва платит, Московской области — Московская область. И частично компенсируют те, кто виноват, в том числе федеральный бюджет. Вот источники, которые должны оплачивать ущерб, нанесенный жертвам теракта и их родственникам.
Что касается этого случая, то дана была "зеленая улица" в судах — вы знаете наше судебное избирательное правосудие — на аресты, на попытку объявить банкротом аэропорт. Были там всякие суммы исков, которые беспрецедентны для российского права. Например, погибли люди в самолете — я помню неоднократные такие случаи. Там какие-то мизерные платят компенсации. Или произошло что-то в вагонах метро, те же взрывы в метро, которые состоялись — там мизерные компенсации, никто ничего не платит, никаких там взысканий ни на метро, ни на какие-то другие транспортные средства. Здесь Каменщик просто себя защитил: он решил отдать что-то, чтобы ликвидировать это уголовное преследование, совершенно надуманное. И даже прокуратура говорит, что там нет состава преступлений — редкий случай. Тем не менее, он просто решил отделаться малой кровью, чтобы выйти, как говорится, из этой домашней клетки».
Олег Матвейчев: «На протяжении 20 лет не отжимали аэропорт. А сейчас, значит, вдруг захотели отжать. У нас на кого ни посмотри, если какие-то преступления совершаются, то обязательно это либо политическое преследование, либо рейдерский захват — а преступников у нас вообще никаких нет. У нас все не виноваты ни в чем, а все жертвами являются какого-то избирательного правосудия и прочих вещей. Все это — постоянная демагогия адвокатов, которые эти вещи делают и внедряют в массовое сознание. Что касается непосредственно Каменщика. Я лично летаю по несколько раз в неделю. И аэропортом Домодедово пользовался постоянно. Я помню, что там всегда творилось на этом выходе, где взорвалась бомба. Стояли какие-то люди вечно с тюками, все таксисты вечно стояли — с точки зрения безопасности там действительно были нарушены все возможные нормы, которые были.
Компенсация и уголовное дело — эти вещи совершенно не связаны. Есть уголовное право, есть право частное. Представьте себе, если бы какой-то вор залез к вам в квартиру, а потом бы сказал — его поймали: «Вы знаете, я все верну и еще вам что-то компенсирую». Или какой-то убийца кого-то убил, а жена его потом говорит: «Вы знаете, я не имею претензий к убийце моего мужа, поэтому вы его, пожалуйста, не судите». Не нужно путать эти вещи. Он может с помощью компенсаций смягчить свой приговор, если таковой будет в суде или следствии. Именно смягчить, что он раскаивается, что он принимает какие-то меры для пострадавших — это примет суд во внимание. Но это никаким образом не ведет к исчезновению непосредственно уголовного дела, и суды должны разобраться, есть там состав преступления или нет. Если суд имеет добрую волю на, допустим, изменение меры пресечения — на такое суд может пойти. А отменить уголовное дело суд не может, несмотря ни на какие компенсации именно потому, что уголовное преступление и частное право — это совершенно разные вещи».