Чеченская полиция требует от односельчан Рамазана Джалалдинова раскрыть его местонахождение. Об этом сообщила газета «Коммерсантъ». 14 апреля житель села Кенхи записал видеообращение к Владимиру Путину, где рассказывает, что в его селе до сих пор не решены проблемы с ЖКХ, а у сельских учителей удерживают часть зарплаты. В ночь на пятницу неизвестные в масках сожгли дом Рамазана Джалалдинова. Корреспондент издательского дома «Коммерсантъ» Григорий Туманов рассказал подробности ведущей «Коммерсантъ FM» Наталье Ждановой.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— Можете раскрыть подробности, что сейчас за ситуация? Люди говорят, что не могут въехать, выехав оттуда.
— Не совсем въехать. Конкретно кенхинцы могут проехать через оцепление, которое было выставлено несколько дней назад, потому что село на 200 хозяев, и все они по сути оцеплены силовиками. Въехать туда посторонние не могут, туда приезжала районная делегация из Дагестана, которая пыталась осмотреть сожженный дом. Я напомню, что дом Рамазана был сожжен вскоре после того, как он сам уехал в Дагестан. В этот момент в доме находилась его семья, которую задержали и тоже насильно вывезли в соседнюю республику. Я так понимаю, что ни журналисты, ни чиновники, ни правозащитники приехать туда сейчас не могут. Сам Рамазан находится в Дагестане.
По последним данным, у него должна пройти встреча наконец-то с дагестанскими чиновниками, которые, возможно, как-то решат его вопрос. Я так понимаю, что ему важно, чтобы его односельчан оставили в покое, потому что полиция, по его словам, и это подтверждают сами кенхинцы, с которыми я говорил, на протяжении нескольких дней вызывают их в местное РОВД и требуют раскрыть точное местонахождение Рамазана, а, во-вторых, отречься от него и дать какие-то показания о том, что он все врет.
— А это оцепление для чего нужно? Чтобы каким-то образом Рамазана найти? Они его ждут или что они хотят?
— Я думаю, оно выставлено просто чтобы оно было выставлено, чтобы туда не приезжали никакие лишние люди, кенхинцы могут, как я понимаю, ездить туда и обратно, не без проблем, конечно, но могут. Но туда не могут приехать журналисты, туда не может приехать никакая правозащитная группа. Впрочем, Комитет по предотвращению пыток, как мы знаем, там уже давно не работает после нескольких нападений. Это, скорее, чтобы оградить от лишнего внимания. Но мне кажется, что получается совершенно обратный эффект.
— Вы еще написали, что люди пытались организовать народный сход или что-то вроде, но им не удалось это сделать?
— Им этого не удалось сделать — это правда, потому что их начали задерживать. Один человек был арестован на пять суток, двое стали, насколько я помню, фигурантами уголовного дела, причем, за хранение наркотиков и, кажется, оружия. Естественно, односельчане говорят, что все это было подброшено, что это фактически заложники. При этом сам Джалалдинов говорит, что готов прекратить какие-либо выступления и просто замолчать, если этих людей отпустят и прекратят против них дела, он готов, в общем, на какие-то компромиссы.
— Но он сейчас находится в Дагестане, а в Чечне на него завели уголовное дело, и его разыскивают?
— Какого-то официального подтверждения тому, что дело возбуждено, не было, мы знаем только из Instagram Рамзана Кадырова, что Джалалдинов то ли фигурант дела о клевете, то ли нет. И я напомню, что глава Чеченской Республики ранее говорил, что якобы Джалалдинов имеет отношение к незаконным вооруженным формированиям, якобы он им как-то помогал.
— И что он сам поджег свой дом еще. А где его семья? Вывезенные дети и жена тоже в Дагестане сейчас находятся?
— Насколько мы понимаем, да, они находятся в Дагестане после того, как силовики насильно отвезли их на границу с соседней республикой и выкинули, по их словам, из машины, отобрав паспорта и объяснив, что дальше будет хуже, если Джалалдинов не прекратит свои выступления и не извинится, более того.
— А выступление было одно, получается? То самое, где он говорит, что не ремонтируют там ничего, что зарплаты не дают учителям?
— Да, оно было такое масштабное одно, после этого он, в принципе, давал еще комментарии, в том числе нам, телеканалам различным, журналистам, которые находятся там на местах, из региональной прессы, но от него требовали, в том числе, извиниться публично и отречься от своих слов.
Собственно, такая известная практика в Чечне, эти публичные извинения перед руководством. Я так понимаю, что от него ждут чего-то похожего, но на это он не готов, по его словам.
— А что его ждет на территории Чечни, если там его обнаружат, что дальше?
— Это трудно представить, потому что, что бы там ни говорилось про то, что дом он поджег сам, это какая-то довольно пугающая закономерность, как мне кажется, когда человек вдруг выступает, потом ему поступают угрозы, сгорает его дом, я думаю, что ничего хорошего, в лучшем случае он появится в каком-нибудь Instagram небезызвестном и будет извиняться с очень тревожным и побитым видом, побитым, конечно, фигурально выражаясь.