Менее 1% российских госкомпаний признаны в Кремле эффективными. Об этом свидетельствуют данные контрольно-ревизионного управления президента, пишет газета «Ведомости». Сейчас государство имеет доли в 1700 компаний, но основную прибыль казне приносят лишь 12 из них. 340 предприятий находятся в стадии банкротства, более 210 компаний приносят убытки. В прошлом году потери составили 36 млрд руб. Заместитель директора группы государственных финансов компании S&P Карен Вартапетов ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Марата Кашина.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
— Действительно ли система управления госкомпаниями сейчас настолько эффективна, что столько неэффективных компаний на рынке? Связано ли это только с кризисом последнего года?
— С кризисом это, безусловно, не связано. Вопрос эффективности госкомпаний стоит на повестке дня уже, наверное, десять лет, только по тому, что я помню. Речь идет только об акционерных обществах, где у государства есть доля. Но еще есть огромный объем компаний, которые называются государственные унитарные предприятия, государственные бюджетные учреждения. К этим предприятиям тоже есть масса вопросов. Например, очень сложно практически найти государственное унитарное предприятие, которое было бы прибыльным. То есть вопрос, проблема гораздо шире, чем то, что обозначено в докладе.
— Как государство может влиять на эффективность? Известно, что иногда сами министерства не могут давать директивы подконтрольным госкомпаниям, поскольку государства не используют «золотую акцию».
— Бывает и такое. Зависит от доли государства в акционерном обществе. Если она большая, то государство выдает директивы, участвует в управлении компаниями. У нас много рейтингов таких компаний: это институты развития, госбанки, госпредприятия. Но, как правильно вы говорите, есть достаточно большой список компаний, в которых государство имеет небольшую миноритарную долю, и часто неясно, какие функции они выполняют в смысле реализации государственной политики. Опять же, мы понимаем, государство об этой проблеме знает и часто подчеркивает тот момент, что должна пройти приватизация подобных компаний. Другое дело, что планы не всегда выполняются.
— А что тогда делать? Может быть, действительно только приватизировать или избавляться от неэффективных госкомпаний?
— Вопрос, безусловно, скорее к правительству, а не к нам как к рейтинговому агентству. Я могу только апеллировать к международному опыту, который говорит, что госкомпании, в принципе, существуют и в развитых странах. Другое дело, что они выполняют очень ограниченный список функций, который связан либо с функциями институтов развития, либо с выполнением каких-то некоммерческих функций. В России совершенно очевидно, что госсектор выполняет гораздо больше функций — в том числе в совершенно рыночных коммерческих секторах. Его присутствие в этих сферах, собственно, сейчас правительством и анализируется подробнее.
— Давайте мы расшифруем сказанное вами: в каких именно сферах работают эффективные госкомпании, а в каких сферах они максимально неэффективны сейчас?
— Вопрос, конечно, в критериях, по которым мы оцениваем эффективность. Если посмотреть на, допустим, объем чистой прибыли, то компаний, которые функционируют с прибылью, не так много. Здесь сказался и кризис, и бизнес-модели многих компаний часто неустойчивы и приводят к тому, что возникают какие-то убытки. Если говорить о наиболее прибыльных компаниях, здесь есть абсолютная волатильность, но часто это компании в добывающем секторе — в нефтегазовом и так далее. До последнего времени были прибыльны и госбанки. В последнее время некоторые из них убыточны. Есть большая группа госкомпаний, которая выполняет более или менее социально-экономические функции — это и транспорт, и предоставление социальных услуг. Они, как правило, убыточны.