Андрей Мовчан о неэффективности предложений Сергея Глазьева: «Глазьев предлагает увеличивать объемы риска, потому что он предлагает деньги, которые есть у нас в резервах, и еще не напечатанные, переводить в рискованные активы, раздавая их кому попало непонятно зачем. Дальше возникает вопрос: возьмем мы, напечатаем, скажем, деньги и раздадим. Кому? Кому нужны эти деньги? Сегодня их не берут. Ставки у нас на уровне инфляции, а где-то даже ниже. А при стабилизации нефти сейчас стабилизируется рубль, и валютные ставки будут даже ниже инфляции. Что делать дальше? Раздадим своим? Своим Россельхозбанк раздавал. Сколько раз ему капитал увеличивали? ВТБ раздавал. ВЭБ раздал так, что $20 млрд пришлось давать обратно. Не работает, неэффективно, уже пробовали, знаем. Откуда возьмутся более эффективные? Неоткуда взять более эффективных. Почему эти деньги не пойдут на валютный рынок? Нет ответа на этот вопрос. Даже если они не пошли на валютный рынок и пошли как-то в экономику, они же пойдут кругом в потребление. Раз они пойдут в потребление, у вас инфляция резко вырастет. У вас вырастет инфляция, значит, М2 опять сожмется за счет инфляции в реальном выражении. Вы оказываетесь в кругу, в котором страдает кто? Страдает тот, кто не получил денег. Кто не получит денег? Население не получит денег в конечном итоге в этой ситуации. Получат денег избранные игроки, они ими распорядятся так, как им нравится, как им хочется. Кто-то заработает и уведет в офшор, а страна потеряет очередной импульс к росту, потому что вместо того, чтобы думать о росте, мы будем думать о том, как поделить напечатанные деньги».
О том, когда происходят «цветные революции»: «Когда ренты вообще нет, то элиты находятся в более или менее том же положении, что и все население: бедная страна — бедная страна, там может быть какая-то военная диктатура, там может быть начинающаяся демократия, они очень сильно зависимы от внешнего мира, в современном мире они обычно являются сателлитами других стран, они как-то стабильно существуют. Когда рента больше, даже если у вас ВВП маленький, то у элит хватает средств на то, чтобы делить между собой и как-то кормить население, чтобы оно вело себя спокойно. А вот когда рента такая, что за нее стоит уже подраться, но еще не такая, чтобы на всех хватило, за нее начинается драка, и тогда начинаются эти самые "цветные" и черно-белые революции. Естественно, когда ВВП большой на человека, то там чего драться — на всех хватает. Но мы, к сожалению, в последние годы двигались в эту сторону, все-таки еще пока $8,5 тыс. на человека и все-таки пока еще 17-18% ВВП ренты. То есть у нас еще хватает ренты на то, чтобы элиту консолидировать, и у нас еще хватает ВВП на то, чтобы людей кормить.
Если мы будем продолжать двигаться в эту сторону, то есть, условно говоря, меньше добывать нефти, нефть еще упадет в цене, у нас будут меньше покупать, скажем, нефти, и будет продолжаться падение внутреннего производства, как сейчас, и падение экспорта, в какой-то момент мы можем приплыть к этой территории, тогда у нас есть риски. Какое-то время их можно гасить с помощью эмиссии, эмиссия на какое-то время заменяет внешние факторы. Но, как показывает опыт Венесуэлы, 10 лет — это, наверное, максимум. Поэтому, очень условно, у нас есть пять лет на внутренний резерв, пока мы не попадем в эту зону, и еще лет 10 на эмиссионный подход. Либо мы можем не идти в эту сторону, а начать реформы».