Семь лет назад на остров Валаам, что на Ладожском озере, вернулись монахи. Несколько дней они не могли выйти с большой земли. Ладогу штормило, но в день Андрея Первозванного, по преданию указавшего, что"будет Валаам святым местом", вода улеглась, и монахам удалось добраться до острова. Началось возрождение Валаамского монастыря. Тридцать молодых и здоровых мужиков, добровольно отказавшись от обычной жизни и отделившись от нее, кроме обета, еще и Ладогой, созидают на Валааме образ Царствия Божьего. Зрелище для непосвященного суровое.
Если просто полюбоваться красотами, то на Валаам нужно ехать летом, когда полным ходом идет навигация и теплоходы, под завязку загруженные иностранными туристами, отчаливают от набережной Речного вокзала Петербурга. В стандартный набор удовольствий входит: любование белыми ночами, дикими красотами Ладоги, карельской природой, раздолбанной русской стариной и живыми монахами. Так называемые местные жители, потомки сосланных советской властью уголовников, добавляют колорита. "Местных", к слову сказать, на Валааме почти в двадцать раз больше, чем "монастырских". "Местные" кроют Монастырь почем зря за "оттягивание" на себя львиной доли доходов от сладкого туристского промысла. Однако к осени, когда сезон замирает, потомки ссыльных поселенцев забывают вражду и выстраиваются к монастырским воротам в очередь за дровами, теплой одеждой и едой.
Остров замирает до следующего лета. Население монастыря вздыхает с облегчением. Вся эта туристическая тусня достанет даже святого. С октября по май Валаам можно увидеть таким, какой он есть на самом деле. Поэтому я отправился туда поздней осенью. Чтобы узнать, кто они — новые русские монахи.
В это время года добраться до Валаама нелегко. Из Питера доезжаешь до бывшего финского города Сортавала, оттуда, если погода "летная", два часа на катере по Ладоге. Если, конечно, не забыл запастись разрешением на въезд в пограничную зону и водкой. Потому что по вагонам поезда ходят пограничники и собачий холод. Разрешение я получил в петербургском подворье Спасо-Преображенского Валаамского монастыря вместе с благословением на командировку от Игумена. Водку взял без благословения. В старые времена все спиртное у паломников отбирали на монастырской таможне. Сейчас таможни, правда, нет, но все-таки...
Солдаты армии духовной
Со стороны Валаам не похож на остров. Камни, скалы и лес, обступивший небольшую бухту, создают впечатление большой земли. Но это — первый взгляд постороннего. Прибытие катера — событие для островитян. Его встречают и люди, и собаки, которых на острове немногим меньше людей. Монастырь совсем рядом от пристани. Только среди встречающих монахов нет, кто на послушании, кто в Храме на службе.
Я поселился в муниципальной гостинице. В прошлом — для богатых паломников. От богатых в ней не осталось ничего. От боцманской казармы остался туалет, один на весь этаж. От инвалидного дома — стены цвета охры. Очень успокаивает. Этажом выше — муниципальная школа. Этажом ниже — муниципальное жилье. Отопление электронагревателями. Электричество отключили. Самое время — в монастырь.
На воротах монастыря табличка с предложением по всем вопросам обращаться к благочинному. Благочинный — это должность, в островном просторечьи — зам. игумена. Сразу за воротами что-то вроде КПП, где посменно дежурят послушники. В деревянной будке места как раз для человека и телефона. Когда телефон звонит, его сначала крестят, а потом снимают трубку. Но это не потому, что телефонизация от лукавого. Телефонизация в монастыре от фирмы "Петерстар". А крестят и шапку — перед тем как надеть.
Монастырь как крепость, со стенами двухметровой толщины, с внешним и внутренним каре, со "сторожевой башней" колокольни. Монахи живут во внутренней части крепости. Но пока, кроме "часового" на входе, никого не видно. Вот из трапезной выглянул молодой монашек, заметил постороннего и, не закрывая дверь, быстрыми шагами удалился. Я — за ним. На кухне послушник размешивает в большом алюминиевом баке капусту для салата — как в армии. "Благочинный в Храме. Брат, покажи человеку, где храм находится, раз он в храм пришел", — сказал он послушнику помоложе с интонацией старослужащего.
Мужской монастырь сравнивают с армией и многие из братии, уточняя, что армия эта духовная. Кстати, на острове стоит часть ПВО. И послушники призывного возраста проходят там срочную службу. Монахи называют часть противовоздушным скитом. Скит ПВО помогает монастырю горючим. В благодарность монахи подарили части корову. С молоком на острове проблем меньше, чем с энергоносителями.
Служение
Поздним вечером храм Спасо-Преображенского монастыря холоден и почти не виден в тумане. Во время службы в самом храме полумрак, горит несколько свечей. Служба идет только в нижнем зале. Верхний начали реставрировать, но денег, как обычно, не хватает, и он стоит в лесах.
Новая братия нашла на Валааме разруху и запустение. Через выбитые окна в Храм забирались полудикие коты, которых приходилось изрядно погонять, прежде чем начинать службу.
Монахи принялись активно зарабатывать деньги. Это не считается за грех, если вырученные средства "во славу божию" идут на возрождение былого величия. Любая богоугодная работа допускается. Так, бывший клавишник группы "Динамик", уйдя в монастырь, стал отцом Германом. И выпускает компакт-диски с записями хора валаамского монастыря. Унисонное пение Спасо-Преображенского мужского монастыря признано уникальным в России, и CD пользуется хорошим спросом. Диск даже был выпущен в версии на английском.
"А нас много тут музыкантов" — сказал, провожая меня до конюшни, брат Сергей. Он уже пять лет здесь в послушниках: "Наверное, не достоин быть монахом. И потом, мне уже сорок, а постриг принимают в основном молодые, менее грешные. А то бывает так — в руках четки, а в голове — тетки. Нет уж, от греха..." В миру он работал звукорежиссером в одной из очень известных музыкальных групп (но в какой, просил не называть), из которой многие ушли в монастыри. "Ударник Воронин из третьего состава и художник по свету — теперь отец Алексей. Куманек мой — Пашка Смеян здесь на птичнике дрова колол. Хотел венчаться с Ветлицкой, потом собрался в монахи, а потом не выдержал, убег". Брат Сергей, по всей видимости, в монахи не собирается. Послушник, по сравнению с монахом, человек свободный. Он может вернуться в мир, может жениться. В общем, бывшего звукорежиссера устраивает такое положение дел. И когда он приезжает на несколько дней в Москву, встречается со своими друзьями, то не понимает, почему их волнуют проблемы денег, международной политики и в то же время они не думают о смерти. "Ведь может быть вот так, неожиданно — бах и уже ничего тебе не нужно: ни костюмчик дорогой, ни дачка, ни тачка". К машинам брат равнодушен, поэтому здесь, на острове, занимается лошадьми. Быть конюхом — это его послушание. Любая работа в монастыре — послушание. И существует определенный порядок, поэтому Сергей не может пойти в один день на конюшню, а во второй, например, ловить рыбу. У каждого в монастыре свои обязанности, которые выполняются по настоянию Игумена. Но и в послушании каждый старается найти для себя что-то, что мы называем удовлетворением от работы, а монахи и послушники — утешением. Сергей находит утешение в общение с лошадьми."Их одиннадцать на острове. Первых лет шесть назад привезли. Из монастыря Пюхтю в Эстонии. Потом из Приозерска. Лошади — они ведь лучше машин. Зачем машину посылать на ферму, когда все это можно привезти на телеге. Летом экипажи. Туристов вожу. Даже Патриарха возил. Зимой здесь северное сияние, на сани и — по морозцу! Красота! А с мороза хорошо и в баньку".
Вместе с Сергеем поехали на "уазике" по острову, к скитам. "УАЗ" был не простой а "игуменский". На панели приборов прикреплены две небольшие "дорожные" иконы.
Постепенно скиты заселяют монашествующие, а до последнего времени там были склады, в некоторых жили местные жители. Их переселяют либо в другие дома, либо на большую землю. Один из послушников, профессиональный фотограф, продал свою московскую квартиру, чтобы одному из оставшихся мирских жильцов Никольского скита можно было купить трехкомнатную квартиру в Сортавале. На меньшую съемщик скита не соглашался.
Монашествующие
На персональной "игуменской" машине мы скакали по тем самым горкам и пригоркам, по которым летом прогуливают туристов. Монахи от туристов тоскуют, но терпят. Во-первых, терпеть — это их монашья доля. Во-вторых, опять же, деньги. А потом, говорят, что и среди туристов пока встречаются настоящие паломники, верующие.
"Уазик" на острове незаменим. Для таких дорог нужны, конечно, внедорожники. Недавно у Игумена монастыря появилась еще и"Тайга", но пока она на петербургском подворье. "Тайгу" подарили представители одного из московских банков после приезда на Валаам Патриарха Алексия Второго: его духовником был монах монастыря Иувиан, и раз в два года Владыко посещает остров. Для поездки Патриарха по острову банкиры выделили два Land Rover'a. И после визита решили один из них подарить Алексию Второму. Он отказался и посоветовал передать машину монастырю. Но банкиры вежливо объяснили, что на острове даже Land Rover вряд ли долго выдержит. Здесь нужно что-то попроще, без фирменного техобслуживания. Ограничились "Тайгой". Land Rover остался у прежних хозяев. Вообще, с иномарками Валааму как-то не повезло. Одна только гэдээровская старушка IFA , которая не страдает из-за отсутствия СТО, работает на износ. Этот грузовик, как и "ГАЗ-66", у монастыря на все пожарные случаи жизни. А сами монахи ходят пешком или ездят на велосипедах с фонариком. Почти как в Европе.
Шоферы в монастыре — работники из местных. Были водителями в поселке, но там зарплату платят редко. Дорога на заработки одна — в монастырь. В гараже трудятся и монахи. Но специалистов мало. Почему-то в монастырь идут в основном гуманитарии. Технарям, видать, привычны материи более осязаемые, чем Бог. Есть такие, кто находит и здесь себе послушание "по-специальности", как, например, фотограф брат Сергей.
Профессиональный фотограф Сергей Севастьянов жил и работал в Москве. Почему пришел в монастырь, рассказывает неохотно, как и все братья. Это очень личный вопрос. Как говорится, так Богу было угодно. Севастьянов шел к вере долго. Одну из своих выставок в Москве, посвященную русским монастырям, он назвал "Обитель" и считает теперь, что произошло это не случайно. После выставки уехал с экспедицией в Пермь к старообрядцам. Семь лет он наезжал к ним. Стал изучать православие. Потом, по благословению старца, семь лет паломничал по Руси. От Тавриды до Соловецких островов. На Валаам он приехал четыре года назад и почувствовал, что именно здесь хорошо бы и остаться. Он стал монастырским фотографом. Теперь с благословения Игумена готовится к выставке в Англии и собирается делать фотоальбом об истории Валаама.
Монахи лишены собственной воли и подчиняются слову Игумена. Но, уточняют, не его воле, а воле Божией. Брат Виталий — просворник монастыря, пришел в монастырь после армии. Утверждает, что много грешил и теперь боится страшного суда. Молится за своих родителей, в бога не верующих и решению Виталия пойти в монастырь не сочувствующих.
Просворы брат Виталий выпекает в электрической печи "Сюрприз", которая несколько нелепо выглядит в окружении аккуратно сложенных пачек финской муки, икон и специальных печатей для просвор. Когда на острове из-за аварийной остановки дизеля на электростанции пропадает свет, просворы пекут по старинке в русской печке.
"Просворы разные и по виду, и по назначению. Богородичная, агничная, крестовая... Они немного отличаются и печатью, и самой консистенцией теста". Готовят просворы на святой воде, но из импортной муки (компания Raisio пожертвовала контейнер). Финны постоянно что-то дарят монастырю. Год назад петербургскому подворью презентовали две дачи на колесах — Solifer. Наверное подумали, что в них будет комфортней монашествовать на отдаленных скитах. Но "дачи" забыли растаможить. Привезли на остров, а что с ними делать — неизвестно. Платить таможенную пошлину монастырь не может. Так и стоят дачки на приколе в глубине монастырского двора, за металлическим забором.
Брат Виталий хранит в просворне образ просворника Киево-Печерского монастыря Спиридона. "Он постоянно в молитве был, работал и пел псалтырь Давидову. Его просворы были намолены. Ну, конечно, я как могу молюсь, но Враг нападает иногда". Врагом монахи называют Дьявола и очень бояться, что он вдруг в блуд введет. "Так иногда бывает, что даже голова раскалывается, выскакиваешь на улицу. Вроде отпустит. А чтобы не нападал он, молиться надо."
Старшая братия встает в пол-третьего утра и в три часа идет на службу. В пять часов молятся те, кто занят на тяжелых послушаниях. Само богослужение идет до девяти часов утра. Потом послушание, обед и в четыре часа вечера начинается служба. После ужина за молитвой собирается вся братия. В монастыре и время другое. Оно на два часа отстает от московского и совпадает с иерусалимским. Часы здесь не переводят ни назад, ни вперед.
Отношение к службе в монастыре строгое. Выходя из трапезной, отец Борис сделал замечание монаху, что тот не достоял до конца службы. "Что-то я тебя не видел, когда в полпятого крест выносил?" Монах замялся. "Если есть причина, то об этом нужно предупреждать", — заметил благочинный Борис.
Отец Борис ушел в монастырь в 1987 году. Его отчислили из одного московского института. Пояснили, что учебное заведение готовит инженеров-химиков и специалистов по радиоактивным элементам, а не попов. Как несознательный элемент Борис ушел в Свято-Данилов монастырь. Почему он пришел к вере... Как и все монахи, он не говорит об этом.
Он считает, что каждый приходит к вере по-своему. В монастыре оказался и бывший актер московского Театра сатиры, теперь отец Исидор — преподаватель воскресной школы монастыря, на Валааме появился и бывший полковник Генштаба — теперь иеромонах. Разные люди приходят в монастырь. Кто-то остается, кто-то не выдерживает и уезжает. Так монастырь остался без профессионального судомеханика. Но вроде стали приходить и те, кто разбирается в технике. В гараже, на смену мирским рабочим и шоферам, появились послушники.
Сам благочинный Борис машину не водит, хотя его отец — заядлый автолюбитель. Когда Борис был послушником в московском монастыре, предложили ему окончить водительские курсы. Борис спросил благословения у своего духовника, но тот отговорил его: "Выучишься водить — будешь всех возить, а не будешь уметь — тебя все время будут возить". Так и получилось. Отец Борис спокойно относится ко всем техническим штучкам. Он пользуется сотовым телефоном компании "Дельта Телеком" и, когда звонит, не крестит "трубку". "Это особо благочестивые крестят, я не крещу". "Дельта Телеком" зарится на монастырскую колокольню, чтобы на ней установить свой ретранслятор и охватить сотовой сетью все Приладожье.
Единственное, что его поразило, — это возможности Land Rover. "Нажал на какую-то кнопку, а он и поднялся. Первый раз в такой машине сидел". Его удивляет, как люди могут овладеть техникой. "У нас в монастыре сотрудница канцелярии так быстро печатает на машинке... Фр-р-р, — показывает он, перебирая пальцами воображаемые клавиши. — Ей нравится, теперь компьютеру ее обучаем". Сестры заняты в монастыре женской работой — убирают храм, шьют в мастерских. "Пока никак нам без сестер не обойтись. Монастырь это не смущает. Они ведут себя хорошо. А если есть какие-то замечания, мы их сразу отправляем". Сестры приходят на подворье в качестве работниц, некоторые живут в монастыре уже семь лет, со времени его восстановления. Храм на Валааме как бы разделен на две части. Во время службы в храме женщины и мужчины занимают места каждый на своей половине. Службы идут долго. В отличие от обычных храмов каждое воскресенье встречается Всенощной. Под утро, около пяти часов утра по московскому времени, все монахи собираются в храме — звучит мужской многоголосый хор. И каждый седьмой день недели встречают как Воскресение Христово. Приехавшим сюда впервые жизнь кажется какой-то нереальной. Но она именно такая, и люди, живущие этой жизнью, сделали свой сознательный выбор.
Монастырь постепенно возрождается. "Не так, как хотелось бы, но, Бог даст, что-то и получится". Семьдесят лет назад на Валааме было большое хозяйство. Летописцы отмечали, что многие мастерские были оборудованы по последнему слову техники, на огородах выращивали даже арбузы. Но это было семьдесят лет назад, тогда и люди, говорят, были другие. Но в монастыре считают, что все будет так, как Богу будет угодно. А помнить о Боге советуют и мирским. Все ведь под Ним ходят.
КОНСТАНТИН ЗБОРОВСКИЙ,
АНДРЕЙ ГРОМОВ (фото)