Работодатели активно отстаивают позиции НПФ в реформе. Однако генеральный директор координационного совета объединений работодателей России, член бюро правления РСПП ОЛЕГ ЕРЕМЕЕВ утверждает в интервью корреспонденту Ъ ЛИЗЕ Ъ-ГОЛИКОВОЙ, что действующие НПФ не смогут удовлетворить потребности пенсионной реформы.
— Тому, что НПФ хоть как-то прописаны в пенсионной реформе, рынок отчасти обязан работодателям. Российские НПФ действительно кажутся вам перспективными?
— Существенную роль в этой заинтересованности играет общая макроэкономическая составляющая реформы. Известно, что в 2002 году появятся 30 млрд рублей денег, которые нужно будет инвестировать. Объемы накоплений с каждым годом будут расти. В 2003 году эта цифра приблизится к 70 млрд рублей, а в 2004-м — к 130 млрд. Это деньги, которые могли бы неплохо работать. Это реальный источник инвестирования в экономику. И каждый предприниматель надеется, что он сможет этими средствами кредитоваться. Кроме того, пенсионная система может являться частью трудового договора о социальном обеспечении работников и неким инструментом управления персоналом, как это принято на Западе.— Но ведь в этом случае работодателю будет все равно, куда отправлять эти средства: в ПФР или в частный фонд?
— Не совсем. Дело в том, что от эффективности работы фондов или страховых компаний зависит уровень тех пенсий, которые будут накапливаться. Вызывает большие сомнения эффективность работы ПФР. Даже сейчас, когда, имея профицит, ПФР деньги не инвестирует и не добивается этого. При этом о стопроцентной эффективности работы российских НПФ речи не идет. Стоит вспомнить Чили. Там сперва было более ста частных фондов, через четыре года их количество сократилось в пять раз. Сейчас в Чили действуют девять НПФ. Более эффективные фонды поглотили менее эффективные, при этом принимая на себя их обязательства. Думаю, что в России произойдет нечто похожее. Без частных пенсионных систем полнокровного рынка пенсионных инвестиций не будет.
— Но ПФР говорит о гарантиях, которые частный рынок предоставить не может. Это значит, что работодатель, выбирая частный фонд, рискует пенсионным будущим своих работников?
— Понятно, что любые гарантии, даже государственные, зависят от экономического климата. ПФР может бесконечно декларировать государственные гарантии, но все помнят, что произошло с госзаймами в 1998 году. Кроме того, работодатель, чтобы избежать рисков, будет заключать несколько договоров с разными пенсионными субъектами. Не исключено, что в их числе окажется и ПФР.
— Каждый работодатель, имеющий свой НПФ, считает его самым эффективным, а значит, предпочтет делать отчисления именно в свой фонд. Но в законопроектах есть запрет на аффилированность работы со своим НПФ и управляющей компанией. А в системе слишком мало некорпоративных фондов, которые могли бы принять всех желающих.
— Пункт об аффилированности вызывает сейчас жесткие споры даже на правительственном уровне. Александр Починок считает, что она полезна. Михаил Дмитриев уверен, что ее быть не должно. Понятно одно: корпорации всегда найдут пути обхода этого требования, договорившись между собой. Можно ввести, например, перекрестные обязательства. Другое дело, что сейчас в системе нормальных НПФ почти нет. Исключая, разумеется, первую десятку фондов. И тут нужно подумать, что лучше: использовать ресурсы действующих пенсионных фондов или создавать новые. Работодатели, поддерживая участие института частных фондов, не поддерживают участие действующих на рынке НПФ. Динамика их развития и организация самой системы достаточно удовлетворительная. А ревизию фондов провести очень тяжело: неизвестно, какие обязательства они имеют. На 95% наши НПФ хилые. Рынок нужно реорганизовывать, создавая новые мощные фонды. Поэтому если НПФ как система имеет перспективы в пенсионной реформе, то большинство сегодняшних НПФ — нет.