Посол Франции Клод Бланшмезон (Claude Blanchemaison) в резиденции посольства устроил прием по случаю открытия Французских сезонов в Москве. Главным героем этого вечера был известный французский шансонье Нильда Фернандез, который на следующий день выступил в Концертном зале имени Чайковского. Прием был типичным московским посольским приемом: знаменитостей приглашали по принципу знакомства с ними дипломатов — личного или через телеэкран, а литературно-художественных фигурантов — по рекомендациям знакомых тем же дипломатам литературно-художественных критиков. Компания составилась пестрая и странноватая. С подробностями — АЛЕНА Ъ-АНТОНОВА.
Русская народная любовь к французскому шансону (тем большая в данном случае, что господин Фернандез (Nilda Fernandez) был вторым певцом в популярном клипе самого Бориса Моисеева) и к посещениям европейских посольств неистребима. Ей не препятствуют ни мрачный ноябрьский снег, ни весьма большая вероятность топтаться на одном посольском паркетном квадратном метре рядом с таким товарищем по цеху или просто соотечественником, с которым в других обстоятельствах на одном гектаре не хотелось бы оказаться. Но чего не сделаешь ради прекрасной Франции!
В гардеробе долго раздевался Борис Моисеев (первый певец в популярном клипе самого Нильды Фернандеза) с сопровождающим мужчиной. На этот раз господин Моисеев был в мужском черном костюме. Рядом с господином Моисеевым раздевался галерист Марат Гельман с дамой.
А тем временем в одном из залов второго этажа уже ждали выхода господина Фернандеза. В ожидании публика не слишком активно общалась сама с собой, но и не демонстрировала истинных чувств друг к другу. Пил полезное для здоровья красное вино поэт Андрей Вознесенский (в своем опознавательном шейном платке, на этот раз под цвет вина). Бродил по залу, общаясь по законам театрального "публичного одиночества", режиссер Роман Виктюк (зачем-то тоже в шейном платке, как будто поэт). Всем и никому одновременно по-светски улыбался руководитель радиостанции "Европа плюс" Александр Полесицкий. Подчеркнуто сдержан, как и полагается руководителю холдинга, был один из руководителей АРС Александр Румянцев. Бывшая собака-художник Олег Кулик вовсю пользовался популярностью как партнер для совместного фотографирования, несмотря на то что был на этот раз в заурядном человеческом образе.
И прочие, как их теперь принято называть, VIP-гости вели себя тихо: певица Катя Лель, актриса Ксения Алферова с супругом, автор текстов для песен Илья Резник, модельеры Елена Супрун и Юлия Далакян. А уж деловые люди, как им и подобает (или с непривычки к посольствам), вообще блюли протокол: аккуратно держали бокалы глава компании "Джамилько" Халед Джамиль, винный поставщик, президент группы компаний "Уайтхолл" Марк Кауфман, сбившиеся в национальную кучку французские бизнесмены, среди которых были даже главы российских представительств компаний Air France и Renault. Облегчал их положение в чужой стране, поддерживая по возможности беседу, глава агентства Intermedia Евгений Сафронов.
Между тем в иных помещениях посольской резиденции коротали вечер люди, в обычное время считающиеся невероятно знаменитыми, а здесь просто потерявшиеся. Например, галерист Айдан Салахова говорила: "У нас скоро будет сенсация. Мы готовим потрясающую выставку с Монро!", имея в виду, конечно, Владислава Мамышева-Монро, а не его покойную однофамилицу. Галериста слушали ее муж художник Сергей Шутов и французы, понимающие по-русски. При этом никто практически не замечал, что в соседней маленькой комнате в растерянности, вызванной одиночеством и незамеченностью, пил, не снимая шляпы, шампанское Филипп Киркоров в кожаном костюме. Один. Только певец Николай Трубач сидел на соседнем диване да неподалеку беседовал с мужчинами режиссер Федор Бондарчук. Мужчины всякий раз реагировали на появление в комнате фотографов и этим напоминали группу моделей на фотосессии. Еще ресторатор Антон Табаков вошел в эту же скромную комнату.
А Филипп Киркоров так все и стоял, молча и незаметно, как будто он не Филипп Киркоров, а неизвестно кто.
Как вдруг явился некогда известный в России, а теперь постоянно живущий в Америке (до отъезда против него было заведено уголовное дело) арт-скандалист Ярослав Могутин. И господина Могутина все почему-то приметили, и даже шепот по залу пошел. Некоторые даже двинулись в его сторону, видимо, узнать о творческих планах. "Какими судьбами здесь?" — спросила и корреспондент Ъ у господина Могутина. "Так, мимо проходил, пописать зашел,— мило пошутил деятель культуры.— А вообще, я готовлю несколько проектов, сюда пришел, чтобы обсудить детали. Здесь несколько участников этих проектов. Например, Роман Виктюк". И точно, в следующую же секунду возник господин Виктюк, а после него и пошли, и пошли люди к заокеанскому Могутину...
А Филипп Киркоров стоял.
И тут в зале погас свет, и вынесли зажженные свечи, и заиграла тихая печальная музыка. "Сейчас вынесут гроб",— резонно предположил кто-то из темноты. Но нет! Просто на маленькую сцену вышел Нильда Фернандез. И сначала медленно, а потом все быстрее запел известного благодаря не ему, а все же Эдит Пиаф "Милорда" — под восхищенные тихие возгласы слушателей и шипенье окурков, которые гости посла тушили в бокалах с недопитым шампанским. А в зал медленно стали выходить модели в одеждах от Жан-Поля Готье (Jean-Paul Gaultier), что не уменьшило сходства с панихидой. "Готье — друг Фернандеза",— шепталась публика, сам Фернандез пел, искусство торжествовало.
Ну а потом все пошло нормально: фуршет с поросятами и раками в честь страны пребывания и, понятное дело, с французскими блюдами. "Очень хочу поскорее попасть в клуб 'Китайский летчик Джао Да'. Завтра поеду туда поздно ночью, после концерта в зале Чайковского. Буду петь там",— жарко говорил корреспонденту Ъ господин Фернандез. "Вместе с Борисом Моисеевым?" — резонно предположила корреспондент Ъ. "Нет уж, теперь с Алексеем Паперным",— ответил многое, видимо, понявший за это время в русской культуре господин Фернандез.
Филипп Киркоров к этому времени, кажется, уже ушел.