Лида Юсупова “Dead Dad”
Больше десяти лет русский поэт Лида Юсупова живет в Белизе — крохотном государстве в Центральной Америке, на границе Мексики и Гватемалы. Именно там разворачивается действие ее самых узнаваемых стихов. Это вроде бы почти документальные повествования — рассказы про знакомых и друзей автора. Но на обычные бытовые истории они совсем не похожи — очень жестокие и крайне нежные тексты, с убийствами, любовью, бесконечными семейными драмами и небольшими чудесами. Волей-неволей они кажутся фрагментами не то латиноамериканского криминального сериала, не то романа магического реализма. Место их действия — пульсирующая, находящаяся на расстоянии вытянутой руки архаика. Так, по крайней мере, кажется современному "цивилизованному" читателю из интернета.
Однако стихи Юсуповой вовсе не выглядят литературой эскапизма, средством спасения от утомительной скучной реальности. Рядом с Белизом в ее текстах все время присутствует Россия — в мрачных юношеских воспоминаниях из Петрозаводска, в отношениях с умирающим отцом, в патриотическом мороке, просачивающемся через тот самый интернет. И в кошмарных протоколах судов. Отдельную часть книги составляет цикл коллажных стихов, составленных на основе реальных текстов протоколов судебных заседаний. Материалы дел — невообразимые преступления на сексуальной почве. Эта Россия — неприятное место, но она — как и тропический Белиз — управляется страстью. Страстью бредовой, бессильной и сжигающей (или замораживающей) все вокруг. Две эти страны в текстах Юсуповой очень похожи, они — зеркальные отражения друг друга. А посредине между ними располагается, кажется, Царство мертвых. Юсупова никогда не заходит туда, но в каждом тексте прочерчивает еще один фрагмент границы, отправляет весточки с одного берега на другой. Ее тексты — не только документы смерти и страсти, но и нечто вроде актов метафизической дипломатии.
Kolonna Publications
Культурная индустрия. Просвещение как способ обмана масс
Последняя книжка карманной серии "Minima" — новый (гораздо более внятный, чем существовавший раньше) перевод главы из книги Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера "Диалектика просвещения". Впрочем, читать ее можно без остальной книги и без знания нюансов мысли Франкфуртской школы. "Культурная индустрия" написана в 1944 году: немецкие философы сбежали из гитлеровской Германии в свободную Америку, и им там не очень понравилось. Так появился этот революционный текст — по сути, первое описание современный культуры как части капиталистического товарооборота, безликой продукции для бездумного потребления, системы эксплуатации и подавления истинных желаний через фальшивые образы удовольствия. Адорно и Хоркхаймер бичуют Голливуд и джаз, модные журналы и диснеевские мультфильмы с накалом безжалостных протестантских проповедников, вооружившихся марксизмом как Библией. У современного читателя это, конечно, вызывает смешанные чувства. Для нас сегодняшних все, что так ненавидят авторы,— предмет ностальгии, умиления. Это как бы "человечное" массовое искусство, имеющее еще индивидуальное лицо. Меж тем Адорно и Хоркхаймер обличают Орсона Уэллса, будто тот снимает фильмы о трансформерах. Может показаться, что в своем моралистическом вихре они несправедливы, не хотят видеть нюансы. И тем не менее, процессы и механизмы, которые они описывают, мы немедленно узнаем как механизмы именно нашего общества. Захваченность ужасом, обличительный раж, местами почти комический, придает этой книге пугающую пророческую силу. Не стоит забывать, что она написана в 1940-х годах: Барт и Бодрийяр займутся массовой культурой через несколько десятилетий. Возвышенное отвращение Адорно и Хоркхаймера сейчас выглядит, может, и не более точным, но отчаянно, тревожно живым.
Ad Marginem — Гараж