В Москве завершился III Международный театральный фестиваль NET ("Новый европейский театр"). В этом году в его программе впервые были показаны не только спектакли, но и читки-презентации недавно переведенных на русский язык современных зарубежных пьес. Драматургические новинки из Швейцарии, Австрии и Германии составили программу Ш.А.Г.
До сих пор ни один международный театральный фестиваль в России еще не включал в свою программу читки зарубежных пьес. Хотя лаборатории российской драматургии в Любимовке и Щелыкове проводятся регулярно, на презентации пьес в обыденном театральном сознании все еще распространяется известный принцип "мухи (то есть пьесы) отдельно, котлеты (то есть спектакли) отдельно". У драматургии есть как бы своя маргинальная резервация, в то время как на европейском театральном пространстве эта форма приобщения к последним веяниям драматургии чрезвычайно популярна. Многие театры даже включают воскресные дневные читки новинок в свой репертуар, а зрители платят за это деньги. Ожидать такого же от нашей публики преждевременно. Поэтому организаторы NETa адресовали мероприятие специалистам, и вход на него был свободный. Тем не менее Ш.А.Г. все-таки был сделан с целью укрепления прав читки-эскиза как части современного театрального процесса.
Из шести немецкоязычных пьес, выбранных куратором проекта берлинцем Штефаном Шмидтке (Stefan Schmidtke), в первый вечер мини-фестиваля была представлена всего одна, вроде как на закуску. Зато на следующий день зрителям предстояла "большая жратва": пять пьес были прочитаны почти подряд, с небольшими перерывами. Марафон с двух часов пополудни до полуночи выдержали далеко не все стартовавшие зрители. Но перед самыми стойкими пьесолюбами открылась довольно разнообразная картина современной немецкой драмы. Впрочем, в одном все услышанные произведения были сходны: их тексты вполне органично ложились на индивидуальности молодых русских актеров. Ни разница традиций между русской и немецкой сценами, ни пресловутая разность менталитета не сказывались. То есть теоретически такие тексты могли бы написать и русские драматурги. В этом, однако, и была задача, поставленная перед собой куратором проекта,— представить хорошие пьесы, которые могут прижиться на современной российской сцене.
Очевидно, сделать это "шаговским" пьесам будет не легче, чем пьесам отечественным. Немецкие авторы тоже любят резкий, кинематографический монтаж эпизодов вместо плавного течения историй (как в пьесе "А.это другая"), абсурдистские диалоги и неожиданные столкновения эпох вместо добротного бытописательства ("Мужчина, что еще не обнажил натуры слабой женской" — пьеса поставлена в Европе в десятках театров), размытые эскизы вместо острой характерности (швейцарская пьеса "Загадай желание"), пренебрежение нормами обыденной логики. Словом, все то, что плохо прививается театральному мейнстриму, но именно то, в чем сказывается самобытность нового поколения немецких драматургов. Ставили их сочинения режиссеры тоже молодые, хотя и успевшие заявить о себе,— Ольга Субботина, Живиле Монтвилайте, Нина Чусова, Александр Назаров, Вадим Данцигер, Сергей Линцов. Некоторые решили просто расцветить тексты актерскими интонациями и темпераментом, непонятное превратить в забавное, чужое — в странное. Другим удалось самое важное — не просто привлечь внимание к текстам, но и определить задачу сценических читок.
Очевидно, что при чтении современных текстов глазами можно понять расстановку характеров, распознать глубину смыслов, оценить юмор. Однако именно три-четыре обычно предшествующие читкам репетиции позволяют нащупать верный жанр возможной постановки — самую трудноуловимую и важную театральную характеристику. Как это сделал Вадим Данцигер с пьесой Роберта Вельфеля (Robert Woelfel) "Сердцу работу, любовь рукам". Режиссер придумал, что это "офисная черная комедия", а актеры, голоса которых отлично знакомы зрителям по дубляжу кинофильмов, разыграли пьесу так остроумно и заразительно, что теперь только и говорят о том, что хорошо бы ее поскорее поставить. А ведь первая реакция режиссера на пьесу была кислой. Да и сам автор программы до последнего сомневался, включать ли этот текст в московский фестиваль.
АНДРЕЙ Ъ-СЛАДКОВ