Сергей Маркедонов о принципах международного права: «Принцип территориальной целостности и право на самоопределение народов признаются равноценными в международном праве. Очень интересно смотреть, когда правоведы с одной и с другой стороны говорят: "Международное право исходит из приоритета территориальной целостности", другие говорят: "Из приоритета права на самоопределение". Если мы проанализируем наш XX век, мы увидим определенные колебания этих принципов, очень сильные. Первая Мировая война, ее завершение произошло под знаком права нации на самоопределение. Но когда вся эта штука плавно привела к окончанию 20-летнего перемирия, это и привело к Второй Мировой войне. И дальше, конечно, принцип территориальной целостности стал выходить постепенно на первый план. Можно вспомнить заключительный Хельсинкский акт, где границы послевоенной Европы провозглашались незыблемыми. Но они-то провозглашались, и сегодня мы видим апелляцию к этим принципам незыблемости, но после 1991 года список современных европейских стран немножко изменился. А уж если мы берем де-факто государственное образование, то тем более».
О вариантах решения конфликта в Нагорном Карабахе: «С моей точки зрения, какое-то фундаментальное решение проблемы в Карабахе будет найдено на нескольких основах. Этим может быть военная основа. Можно вспомнить, например, сербскую территорию, населенную сербами, преимущественно Сербская Краина, которая была, тем не менее, частью Хорватии, которая была зачищена определенным образом в 1995 году в результате двух операций — "Буря" и "Молния". Было это решение конфликта? Было. На сегодняшний момент Хорватия член ЕС? Да. Она член НАТО? Безусловно. Есть решение? Есть. Все, замирили, решили проблему. Боснийский конфликт, Дейтонские соглашения — я бы посмотрел на это решение конфликта без военного формата НАТО. Я бы посмотрел на Косово без военной поддержки определенной стороны в определенном смысле. То же самое и в Карабахе. Если мы предположим какие-то варианты, возможен военный вариант, почему бы нет. Другой вопрос, что насколько это военное решение будет долгим, насколько оно обеспечит какой-то мир и так далее. С моей точки зрения, поскольку статус-кво нетерпим в большей степени, военное решение для Азербайджана было бы более выгодным.
Второе — это должен быть некий проект, когда появляется медиатор, модератор, может быть два модератора, которые определяют формат, говорят, ребята, от забора до обеда ходите, а за обед не заходить. Мы можем привести в пример западный проект, например, ЕС, НАТО применительно к Балканам. Можно говорить о цинизме, можно говорить об издержках сколько угодно, тома написать, но это как-то обеспечивает некое замирение.
Если этих вариантов нет, то есть, некой качественной модерации, или качественного военного решения, то ситуация будет тлеть. Еще третий вариант возможен, когда, например, некий центр, в данном случае Баку говорит: "Армяне Карабаха, чувствуйте себя спокойно в нашем государстве, мы вам даем гарантии, мы вам даем очень высокий статус". И армяне, допустим, соглашаются, говорят: "Да, мы взвесили все "за" и "против", этот вариант хороший, он нам подходит". Но здесь мы сталкиваемся с тем, что, к сожалению, в нашем постсоветском контексте, как и в Балканском, такой вариант не очень востребованный. Я, например, когда бывал в Баку, говорил о том, что давайте представим себе во сне: Ереван под давлением Вашингтона и Москвы одновременно соглашается, что Карабах — это часть Азербайджана. Вы готовы к тому, что это будет некий особый регион, который будет управляться несколько иначе, у которого будет, например, бюджетная автономия? Естественно, это не будет гетто, значит, армяне начнут возвращаться в Гянджу, в Баку, воссоздадутся армянские общины. С Арменией они будут контачить? Родственники, какие-то научные связи, гранты — будут контачить. В парламенте может быть представлена армянская фракция? Может, мы видим, например, партии шведские в Финляндии и так далее. Почему бы и нет? А может быть такая ситуация, что, например, рядом на одной лестничной клетке окажется ветеран карабахских конфликтов, азербайджанец, потерявший ногу, и преуспевающий бизнесмен-армянин. Мы готовы к этой ситуации? Мы готовы, чтобы наш флаг нес, например, армянин? На таможне в аэропорту им. Гейдара Алиева стоял армянин? Они говорят: "Вы знаете, мы не думали про это"».
О том, как повлиял на армян исход войны с Азербайджаном: «В Армении есть конструирование негативного образа азербайджанца, турка, скажем, тоже. Но оно не столь активно, как в Азербайджане, потому что Армения себя воспринимала как победителя в карабахском конфликте. И с помощью карабахского мифа наследие геноцида, наследие, скажем, народа-страдальца вытеснялось образом, мифом народа-победителя: мы не народ-страдалец, мы тоже имеем право, мы тоже здесь в полный голос можем заявлять и так далее. Вот этот момент тоже чрезвычайно важен».