В Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко возобновили балет Владимира Бурмейстера "Снегурочка" — поменяли составы исполнителей, декорации и костюмы.
Репертуарную "Снегурочку", выпадавшую из афиши максимум на сезон, освежили из здравого прагматизма: грядут гастроли в Англию, "Щелкунчики" всем осточертели, а тут — тот же Чайковский, тоже зимняя сказка, да еще и русская. Балетный худрук Дмитрий Брянцев просто убрал один из двух антрактов: нынешние люди стали жить торопливее, чем при рождении балета в 1963-м. Художник Владимир Арефьев придумал очаровательный зимний лес: никаких деревьев, на кулисах и заднике сплошное кружево из инея, а в серединке — пятно, будто надышанное в стекле, а в пятне — уютненькие берендеевские Кижи — с избушкой, частоколом и сторожевыми башнями. Подкачала лишь какая-то "шведская стенка" на околице, ну, да это пустяки.
На премьере танцевали ведущие балерины (бесплотная Наталья Ледовская — Снегурочку, красавица Татьяна Чернобровкина — Купаву), труппа работала с таким воодушевлением, будто открывала неизведанные горизонты. Балет, однако, показался довольно скучным. Хореограф Владимир Бурмейстер, правнучатый племянник Петра Чайковского, ставил "Снегурочку" в эпоху, когда драмбалет доживал последние дни, а танец реабилитировали официально. Поэтому в спектакле танцуют безостановочно. Но танцуют не просто так, а со смыслом: либо что-то празднуют, либо объясняются в любви, либо делятся переживаниями. Так что все и без программки понятно. Кордебалет танцует на каблуках, потому что это — народ. "Снежинки" и героини, как водится, на пуантах.
И все бы ничего, но танцы уж больно однообразны и уж очень явно цитируют классические первоисточники. "Снежинки", к примеру, то по-лебединому сиссон-па-де-ша вспрыгивают, то донкихотовского амура повторяют, то на фей из "Спящей" смахивают. В дуэтах у героинь-антиподов главное средство самовыражения — арабеск. Арабеск арабеску, конечно, рознь: может быть грустным, а может — и веселым. Но все равно любовь получается какая-то одинаковая. Три огромные народные сцены тоже сделаны как под копирку: парни-солисты украинский кабриоль делают, скоморохи трюкачат, народ по краям притоптывает "ковырялочку" или бегунцом бегает в строго академическом рисунке.
Конечно, ругать репертуарный балет сорокалетней давности глупо — ну есть и есть (хотя лично я посмотрела его впервые). Приятно, что его почистили и приодели. Но еще замечательнее, что в театре Станиславского есть очень современная балерина Наталья Ледовская. Свою блаженненькую Снегурочку она вытащила и из сказки Островского, и из рутинного спектакля. Получилась полу-Сильфида Тальони, полу-Бесс Ларса фон Триера. Агония этой Снегурочки — некрасивые шажки на подгибающихся ножках, которые язык не повернется назвать па-де-бурре,— самый сильный момент этого длинного балета. Настоящий новогодний подарок.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА