Прямая речь

Вчера на процессе по делу Салмана Радуева подсудимого допрашивал государственн

       Вчера на процессе по делу Салмана Радуева подсудимого допрашивал государственный обвинитель — генпрокурор Владимир Устинов (см. стр. 2).

У вас к Салману Радуеву вопросы есть?

       
       Владимир Шаманов, губернатор Ульяновской области, в 1996 году командующий группировкой Минобороны в Чечне:
       — К этому подонку у меня вопросов нет и быть не может. А вот к различным СМИ у меня вопросы есть. Почему бандита называют не бандитом, а каким-то генералом какой-то армии Дудаева? Таких званий не существует, потому что все воинские звания присваиваются высшим военным руководством страны. И еще у меня есть пожелание к правосудию — пусть вынесенное Радуеву наказание будет не меньшим, чем его преступления.
       
       Гаджи Махачев, депутат Госдумы, председатель Аварского народного движения имени имама Шамиля, участник переговоров в Буденновске и Первомайском:
       — Я бы у него спросил от имени всего дагестанского народа — осознает ли он до конца, что он сделал, и как он собирается отвечать за кровь невинных жертв. И еще спросил бы о том, что он теперь посоветует своим друзьям-боевикам — сдать оружие и вернуться к мирной жизни или продолжать убивать? Но Радуев не ответит, ему на это не хватит мужества, ведь даже на суде он все время прячет глаза за темными очками.
       

Иван Рыбкин, в 1996-1998 годах секретарь Совета безопасности России:

       — Только риторические вопросы. А вообще, за полтора года общения с чеченцами я им столько вопросов назадавал, что мне это надоело. Тем более что вразумительных ответов все равно не получишь. Поэтому пусть вопросы Радуеву задает государственный обвинитель.
       

Нонна Мордюкова, народная артистка СССР:

       — Я бы задала только один вопрос — хотел бы он, чтобы к нему вернулось детство, и считает ли он, что правильно прожил свою жизнь. Ничего другого спрашивать у него не хочу.
       

Николай Козицин, атаман Всевеликого войска Донского:

       — Кто ему заплатил за поход на Кизляр? Кто стравил наши народы? Как он смог совершить такое на нашей земле? Вопросов много, но я бы предпочел не спрашивать, а встретиться с ним в чистом поле и там все, что нужно, выяснить как воин с воином.
       

Саламбек Маигов, председатель чеченского антивоенного конгресса:

       — О чем его спрашивать? С точки зрения российского законодательства Радуев преступник и должен быть осужден. Но воюющие стороны применяли в Чечне любые средства для достижения своих военно-политических целей. И первоначальным требованием Радуева после захвата Кизляра был полный вывод российских войск с Северного Кавказа и прекращение войны. А спросить мне было бы любопытно генерального прокурора Устинова — почему с таким же рвением он не хочет наказать насильников и убийц типа Буданова, которых в Чечне хватает? Почему Буданова спасают всем миром, а Радуева всем миром судят?
       

Александр Невзоров, депутат Госдумы:

       — Я бы поинтересовался, мазал ли он живот зеленкой, чтобы пуля инфекцию не занесла. А кто он и что собой представляет, ясно и без вопросов: для России он террорист и преступник, для чеченцев — народный герой и борец за свободу. Пятьдесят на пятьдесят.
       

Дмитрий Нагиев, актер:

       — Зачем отвлекаться на ненужные вопросы? Для меня все ясно: Радуев — террорист, злодей и моральный урод. И говорить с ним не о чем.
       

Асламбек Аслаханов, депутат Госдумы от Чечни:

       — Один: ты, скотина, чем думал, когда захватывал роддом? Еще можно как-то понять, захвати он здание администрации, воинскую часть или кочегарку, но захватить беззащитных женщин и новорожденных детей — это не только преступление, но и большой грех. Я не представляю себе, какую башку надо иметь, чтобы пойти на такое. Если в башке у Радуева хоть что-то осталось — пусть ответит.
       
       Людмила Алексеева, президент Международной Хельсинкской федерации по правам человека:
       — У меня к террористу нет никаких вопросов. Мне даже не интересно, что им руководило и осталось ли в нем хоть что-то человеческое.
       

Шейх Нафигулла Аширов, верховный муфтий азиатской части России:

       — Спрашивать что-то у больного человека мне совсем не хочется. Ему и так сейчас тяжело. Тем более что все вопросы ему и без меня зададут. Он исповедует свою, не понятную никому идею — в этом его несчастье.
       
       Павел Кузьменко, полковник МВД, в 1995-1996 годах участник боевых действий в Чечне и Дагестане:
       — Я бы ему никаких вопросов не стал задавать, просто отвел бы к стенке и расстрелял. Как делал он сам, когда расстреливал ни в чем не повинных людей. С этим иродом мне разговаривать не о чем.
       
       Аркадий Баскаев, депутат Госдумы, генерал-полковник, в 1995 году комендант Грозного:
       — Радуев показывает всем, что он правоверный мусульманин — молится и совершает религиозные обряды даже на суде. Пусть он покажет, где в Коране записан тот постулат, которым он руководствовался, убивая в Кизляре невинных людей.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...