После ухода талибов жизнь в Кабуле кардинально изменилась. О переменах в жизни афганской столицы специально для Ъ рассказывает корреспондент газеты Scotsman КРИС СТИВЕН (Chris Stephen).
Владелец музыкального магазина Мухамед Салим (Mohamed Salim) в буквальном смысле уничтожает следы пребывания талибов в Кабуле — он записывает новую музыку на кассеты с записями религиозных песнопений, которые ему приходилось продавать при прежнем режиме.
До сих пор покупателей в его магазине, одном из пятнадцати, что расположены на улице Фарашгар, музыкальном центре Кабула, было немного. Режим талибов запретил музыку и пение — это считалось опасной провокацией. Разрешены были только кассеты с религиозными песнопениями в исполнении мужчин — женщинам петь вообще запрещалось. Песнопения были монотонны, и покупателей в магазин заглядывало немного.
Однако после ухода талибов улица Фарашгар снова наполнилась звуками и покупателями. Сотни в основном молодых людей наполнили открывшиеся магазинчики. Толкаясь и размахивая купюрами, они пытаются пробиться в начало очереди.
Динамики в лавке 22-летнего Салима включены на полную мощность. "Это лучший период в моем бизнесе за пять лет. У меня никогда не было такого спроса,— говорит он.— Мы очень счастливы. Вы не можете себе представить, что значит опять вот так просто слушать музыку". Этим утром он переписывал кассеты с исполнителем песнопений Фахиром Мухаммедом (Fakhir Mohammed), который был очень популярен у талибов.
Песнопения стираются новой записью — эффектным саундтреком из индийского фильма. Афганцы любят индийскую музыку. Музыка из магазина Салима сливается с какофонией других мелодий — индийских и западных, доносящихся из других магазинов. Все вместе это создает впечатление какого-то безудержного музыкального фестиваля в центре Кабула.
До вечера понедельника, когда талибы ушли, бизнес шел плохо, будущее выглядело мрачным. "Талиб заходил в лавку и говорил: 'Дай мне кассету, я заплачу позднее',— рассказывает Салим.— Денег можно было никогда не увидеть. Но что поделаешь?"
Однако Салим нашел способ перехитрить талибов. За его спиной расположены полки с ящиками, где лежат кассеты. Этикетка на каждой гласит, что это талибские песнопения. Но в действительности на кассетах — индийская музыка. Они продавались немногим смелым клиентам, рисковавшим арестом ради возможности послушать музыку.
"Они приходили в магазин и шепотом спрашивали: 'Эй, у тебя есть какая-нибудь музыка, ну ты знаешь', и я отвечал им. Они брали кассету, и если их останавливал патруль, они могли показать надпись, сказав, что она 'в порядке'. Для меня, правда, было трудно запомнить, кассета с каким индийским исполнителем находится в каком ящике",— говорит он.
Главную опасность представляли чиновники из печально известного талибского министерства греха и добродетели. Это была религиозная полиция, и владельцы магазинов на улице Фарашгар были их излюбленной добычей. "Я был в тюрьме четыре раза. Один месяц, одну неделю, а последний раз — 18 дней",— рассказывает Салим.
Прогуливаясь по городу, можно видеть, как возрождается общество после нескольких лет талибского рабства. "Это такое чувство — как будто маленькая птичка смогла наконец расправить свои крылья",— говорит мой переводчик Феридун.
По всему городу люди, до сих пор с трудом верящие в падение режима талибов, устраняют следы пяти сумасшедших лет диктаторского правления. Дети опять запускают воздушных змеев в парках — одно из развлечений, запрещенных талибами, которые не признавали игрушки. Большинство женщин, правда, остается в парандже, но то тут, то там мелькает лодыжка и высокий каблук — при талибах это означало бы избиение полицией. Парикмахерские полны посетителей, которые пока не бреют бороды, а подрезают их. "Я мусульманин, и меня вполне устраивает моя борода,— говорит один из мужчин.— Но я хочу, чтобы она хорошо выглядела".
Теперь у клиентов Салима новая проблема. После того как наземная дорога в Пакистан была закрыта, поставки компакт-дисков прекратились, и теперь потребителям, сильно соскучившимся по музыке, предлагаются только переписанные кассеты. Это привело к росту цен: кассета в магазине у Салима раньше, когда ее покупка могла привести к аресту, стоила 1.80 афгани, а теперь — 2.80. Но от клиентов нет отбоя. "Мы любим слушать музыку. Индийскую, западную — это не важно",— говорит на прощание Салим.