В условиях отсутствия западной емкости для перестрахования ряда крупных предприятий СОГАЗ продолжает зарабатывать на покрытии рисков санкционных клиентов. О своем отношении к госперестраховщику и о том, как сочетаются с бизнесом родственные отношения с главой президентской администрации, в интервью "Ъ" рассказывает председатель правления компании СЕРГЕЙ ИВАНОВ.
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
— У СОГАЗа самый большой портфель санкционных клиентов. Как в настоящее время организована их страховая защита?
— Корректнее говорить о том, что СОГАЗ является крупнейшим страховщиком имущества юрлиц, рисков строймонтажа, космоса, авиации, грузов и других направлений. Поскольку мы страхуем большинство системообразующих предприятий, в нашем портфеле есть компании, которые попали под американские и европейские санкции. Риски некоторых из них мы смогли обеспечить страховой и перестраховочной защитой благодаря собственным финансовым возможностям и возможностям внутреннего российского рынка. На рынке есть успешные проекты создания облигаторной емкости для перестрахования рисков таких клиентов — как проект создания емкости для перестрахования грузов "Рособоронэкспорта", который мы успешно разместили в полном соответствии с пожеланиями клиента (имеется в виду брокер "РТ-Страхование" — дочернее предприятие "Ростеха" с емкостью $85 млн.— "Ъ"). Но ряду клиентов мы были вынуждены предложить лимит по страхованию. Мы не брали на себя те риски, которые не можем перестраховать, чтобы не ставить под угрозу баланс СОГАЗа.
— Они соглашались?
— Да, и брали риск превышения лимита в случае наступления убытка на себя. Впрочем, лимит в несколько миллиардов рублей закрывает 99% риска и страхует от всех событий, кроме катастрофических. Поэтому клиент все равно получал хорошее покрытие. У нашей страховой группы капитал по итогам прошлого года по МСФО превысит 72 млрд руб.— он превосходит даже объявленный капитал Национальной перестраховочной компании (НПК), которую планирует создать ЦБ. А это значит, что СОГАЗ может оставить на собственном удержании несколько миллиардов рублей по санкционным рискам. Мы в этом плане консервативны и единичный риск с ответственностью свыше 1 млрд руб. стараемся на себе не держать. Впрочем, по оценкам наших андеррайтеров, по ряду санкционных клиентов вероятность страховых событий крайне мала, и мы вполне можем увеличить собственное удержание, имея такой капитал.
— То есть санкционные клиенты не убыточны для страховщика?
— В целом это хороший рентабельный бизнес. У нас последние десятилетия по таким клиентам технический результат, как правило, был положительным.
— А как вы относитесь к проекту НПК?
— Мы поддерживаем создание компании и скорейшее предоставление ей минимального необходимого капитала. В части страхования санкционного бизнеса она однозначно нужна. Поскольку вряд ли государство захочет, чтобы, к примеру, ОАК или ОСК, а также ведущие национальные инфраструктурные подрядчики без полного страхового покрытия держали бы свои риски на себе и перекладывали бы их либо на заказчика, либо на госбюджет.
В свою очередь, схема, при которой НПК получает обязательную цессию (передача рисков коммерческих страховщиков в НПК.— "Ъ"), на данном этапе нам видится избыточной. В условиях, когда работает коммерческое перестрахование на международных рынках по несанкционным рискам, введение такого требования может привести к неблагоприятным для рынка последствиям. Кроме того, 10% обязательной цессии, по нашим расчетам, потребуют как минимум нескольких сотен сотрудников НПК. По сути, это огромный бэк-офис только для сопровождения договоров. У СОГАЗа, например, десятки тысяч договоров, требующих перестрахования. Их надо будет анализировать, систематизировать, заниматься тарифообразованием по перестрахованию. Это большие временные затраты и очень высокие расходы на ведение дел.
НПК сможет существовать без обязательной цессии: экономика страховой компании строится из непосредственно страхового бизнеса и размещения инвестиций. Даже со стартовым капиталом 30-40 млрд руб. инвестдоход позволит перестраховщику существовать и увеличивать капитализацию. А если капитал будет сразу доведен до 70 млрд руб., это приведет к формированию достаточного инвестиционного дохода.
— В 2000 году у СОГАЗа был примечательный опыт со страхованием транзита российского газа по территории Украины от несанкционированного отбора. После возникновения страхового случая европейский перестраховщик возместил более $88 млн и воспользовался правом суброгации: предъявил претензии к "Нафтогазу". Теперь возможности перестрахования в Европе и США закрыты, какие схемы защиты квазигосударственных рисков вы используете сегодня?
— Историю 2000-х годов мне комментировать некорректно, я тогда еще учился в университете. Но у СОГАЗа действительно были такие договоры с "Газпромом". Это было реальным страхованием, а не схемой: риск покрывался, был размещен на международном рынке. Далее все эти риски в начале 2000-х годов были переведены в рамки контрактных обязательств и перестали страховаться. По крайней мере на протяжении моей работы в СОГАЗе риски несанкционированного отбора нефти и газа не страхуются. Мы страхуем другие риски: например, в системе "Транснефти" были случаи несанкционированной врезки, в этом случае всегда покрываются затраты на ликвидацию последствий аварии и ущерб окружающей среде. А политические риски не страхуем. Для этого есть ЭКСАР.
— А недополучение прибыли крупными ресурсными клиентами страхуете?
— Нет. К нам часто обращаются клиенты с просьбой застраховать их от неполучения дебиторской задолженности, но мы считаем, что это нестраховое событие. Во время ухудшения ситуации в экономике начинаются кризисы неплатежей, и у этих рисков уже нестраховая природа. У нас для некоторых клиентов были раньше такие продукты, но теперь мы их не предлагаем.
— Вы входите в совет директоров многих своих клиентов...
— Я вхожу в совет директоров "Роснефтегаза", НПФ "Газфонд", Газпромбанка, возглавляю совет директоров электротехнического предприятия в Санкт-Петербурге "РЭП Холдинг".
— Присутствие на такой позиции в крупных игроках сильно помогает бизнесу СОГАЗа?
— Если говорить о "Роснефтегазе", то премия от них за три года составляет 1,5 млн руб. Там страхуется несколько человек по ДМС. Больше бизнеса со стороны "Роснефтегаза" у СОГАЗа никакого нет и быть не может, поскольку это холдинговая компания. Я не вхожу в совет директоров "Роснефти", "Газпрома", чьими пакетами владеет "Роснефтегаз", они проводят конкурсы по выбору страховщика.
— Но вы их выигрываете.
— Это не значит, что я звоню Игорю Ивановичу (Сечину.— "Ъ") или Алексею Борисовичу (Миллеру.— "Ъ") и прошу помочь по конкретному проекту. СОГАЗ выигрывает конкурсы, поскольку мы можем сделать таким клиентам лучшее предложение.
— Какую долю страховых премий обеспечивают компании, близкие учредителям структуры,— "Газпром", СИБУР и прочие?
— У нас по итогам 2015 года риски группы "Газпром", куда мы в том числе относим "Газпром нефть", "Газпромэнергохолдинг", а также Газпромбанк и те активы, которыми он владеет, обеспечили менее 30% совокупного объема премий СОГАЗа. Мы ожидаем, что эта цифра будет еще ниже, в частности, в связи с вхождением СОГАЗа в капитал страховой компании ЖАСО и возможной будущей интеграцией этой компании в группу СОГАЗ. Сборы по страхованию рисков СИБУРа составляют около 1% от совокупных сборов СОГАЗа, но это уже давно не связанная с нами сторона. Ни банк "Россия", ни его владельцы не входят в органы управления СОГАЗа и не являются акционерами компании. В целом на крупный корпоративный бизнес, помимо группы "Газпром", у нас приходится 56% портфеля — это риски десятков тысяч предприятий разного калибра. Еще около 10% — это розница, около 3% — перестрахование.
— В целом ваше вхождение в правящую элиту по рождению и по свойству бизнеса сильно помогает делам? Вот у вас есть зампред — двоюродный племянник президента РФ Михаил Путин. Какова его зона ответственности?
— Начну с Михаила Евгеньевича (Путина.— "Ъ"): он, безусловно, вносит вклад в бизнес СОГАЗа, у него медицинское образование, он курирует профильное направление — компанию "СОГАЗ-Медсервис", которая оказывает ассистанские и медицинские услуги. Его работой я абсолютно доволен. Что касается меня, тут, что бы я ни сказал, все это будут воспринимать с усмешкой. Поэтому стоит ли? В любом случае я не считаю себя человеком голубых кровей и не отношу себя к элите. Родственные отношения, наверное, не особо помогают, потому что мне не о чем просить главу администрации президента (Сергей Иванов-старший — отец героя беседы.— "Ъ") с точки зрения моей работы в СОГАЗе.
Я никогда не скрывал, что мне помогает инфраструктура всех связей и знакомств, наработанная за последние десятилетия. Страховой рынок — и корпоративного, и розничного страхования — строится в первую очередь на доверии. У нас очень много клиентов, которые пришли к нам и до моего прихода, и после моего прихода, у которых случались крупные убытки. Они окупили свои страховые программы на несколько лет вперед.
— СОГАЗ всегда воспринимался на рынке как структура по защите рисков крупного бизнеса лиц, близких к руководству страны. Зачем в таком случае компании все атрибуты обычного рыночного страховщика — реклама, связи с общественностью и прочее? У вас ведь и без этого всегда будет львиная доля корпоративного страхования.
— Просто так само собой ничего не будет. Все успехи СОГАЗа — это результат огромной и непрекращающейся работы высокопрофессиональной команды нашей компании. Мы не пытаемся, мы действительно обладаем всеми атрибутами рыночного страховщика и таковым, по сути, давно уже являемся. И я не могу себе представить работу компании без пресс-службы, без нормального маркетинга, без участия в благотворительных и спонсорских программах. Мы соблюдаем корпоративные стандарты и не собираемся их менять. СОГАЗ давно ведет отчетность по МСФО, обладает рейтингами S&P, А.М. Best. Очевидно, что все это делается не только для работы с иностранными партнерами, у нас нет задачи быть одними для них и другими для российских партнеров и нашего регулятора.
Я считаю некорректной фразу о том, что в СОГАЗе обслуживается "крупный бизнес, близкий к руководству страны". Да, группа построила свою стратегию на лидерстве в корпоративном страховании. Но СОГАЗ уже давно не ассоциируется исключительно с корпоративным страхованием. Например, в сегменте ОСАГО, который никогда не был нашим приоритетом, мы поднялись с 13-го места по итогам 2013 года на шестое по итогам 2015-го. Мы стали номером один в страховании банковских залогов юрлиц. Кроме того, за пять лет сборы СОГАЗа по розничному страхованию выросли в несколько раз, превысив 7 млрд руб.
— СОГАЗ считается самым прибыльным страховщиком на рынке — компания уже выплатила более 17 млрд руб. дивидендов. Страховщики зарабатывают в основном на результатах от инвестиционной деятельности, когда и как можно будет зарабатывать в РФ на страховании?
— Зарабатывать на страховании возможно, и СОГАЗ этому пример. У нас комбинированный коэффициент убыточности — около 86%, это очень хороший показатель. Мы понимаем, что в следующем году, скорее всего, прибыль будет более скромной. Потому что в 2015 году ставки в российских банках доходили до 20-30%, в нынешнем году инвестдоход будет другим. За 2015 год у нас был рекордный инвестдоход в размере 14,2 млрд руб., а инвестпортфель превысил 134 млрд руб.
В целом прошедший год был для российского страхового рынка достаточно успешным, большинство крупных федеральных компаний показали тоже хороший прирост чистой прибыли, в некоторых случаях — даже в несколько раз. Сказался разовый эффект от поднятия тарифа по ОСАГО. Но по этому году результат в моторном страховании будет хуже, потому что страховщиков накроют выплаты по новым увеличенным лимитам. Об этом же говорит и Центральный банк: по мнению регулятора, нужно инвестировать ту прибыль, которую компании получили по итогам прошлого года, чтобы становиться более эффективными, а также сформировать достаточные резервы для покрытия будущих убытков, особенно по моторному страхованию.
— Каковы прогнозы компании по прибыли в текущем году с учетом того, что ряд ресурсных клиентов столкнулись с недофинансированием. Например, тарифы АК "Транснефть" проиндексированы вдвое ниже ее запросов. Как подобная ситуация с кризисным положением таких клиентов скажется на бизнесе СОГАЗа?
— По итогам 2015 года наша прибыль составит 22 млрд руб., по итогам следующего мы более консервативны в ожиданиях и считаем хорошим показателем прибыль в размере 18-20 млрд руб. Безусловно, мы на протяжении нескольких лет рассматриваем стресс-сценарии по разным клиентским группам. По итогам конкурсной кампании много договоров было возобновлено с 1 января. Мы не увидели существенного падения спроса на страхование ни в части защиты рисков бизнеса, ни в части оптимизации социальных пакетов. При дальнейшем ухудшении ситуации в экономике — а наша компания настраивается, как правило, на более пессимистичный сценарий — ряд клиентов может начать экономить на страховании.
Есть еще одна проблема: у компаний может быть импортное оборудование стоимостью в несколько миллиардов долларов США, и, безусловно, рублевая страховая сумма по таким объектам имущества возрастает. Клиент сталкивается с дилеммой: увеличивать бюджет на страхование в рублях, заключать договор с франшизой или вводить новые лимиты. В целом, если строить макроэкономические прогнозы из тех оценок, которые дают наши клиенты, цена на нефть в диапазоне $20-40 за баррель будет держаться достаточно продолжительное время.
— Как вы оцениваете интеграцию тех страховщиков, которые приобретены СОГАЗом в последние годы,— "Транснефти", АЛРОСА?
— Это были достаточно успешные сделки. Информация о стоимости сделок открытая: 98,91% акций СК "Транснефть" были приобретены за 9,396 млрд руб., 99,74% долей в капитале СК АЛРОСА — за 620 млн руб. Сборы СК "Транснефть" за 2015 год составили около 7 млрд руб., кроме того, еще около 2 млрд руб. составили сборы по договорам страхования рисков системы "Транснефти", уже заключенным в 2015 году с АО СОГАЗ. Объем сборов СК АЛРОСА на момент приобретения составлял около 700 млн руб. При этом мы видим серьезные перспективы в работе с алмазодобывающей компанией АЛРОСА и в части усиления наших позиций в Восточной Сибири.
Новых приобретений пока не планируем, розничные активы нас однозначно не интересуют. Что касается корпоративных страховщиков, то интересных компаний на рынке мы пока не наблюдаем. В то же время мы видим стратегические возможности по наращиванию доли группы СОГАЗ на рынке обязательного медицинского страхования. За последние пять лет численность застрахованных по ОМС в группе СОГАЗ выросла на 40% и составила на 1 января 2016 года 18,4 млн человек. Мы не исключаем сделок по приобретению страховщиков ОМС для дальнейшего усиления позиций группы на этом рынке.
— Какова структура сделки по покупке ЖАСО? Во сколько обошлись 24,9% страховщика, каковы планы СОГАЗа в отношении рисков ОАО РЖД?
— По соглашению о конфиденциальности с РЖД сумму сделки мы не раскрываем. Могу сказать, что цена была рыночной, даже с небольшой премией. Если ФАС одобрит дальнейшее увеличение доли в ЖАСО (на момент публикации интервью ФАС дала согласие на доведение доли в ЖАСО до 100%.— "Ъ"), мы, безусловно, этим воспользуемся. Но уже могу сказать, что ее интеграция будет более сложным проектом в сравнении с "Транснефтью" и АЛРОСА. Сборы компании составляют 10-12 млрд руб. в год, при этом ЖАСО зарабатывала около 100 млн руб., то есть результат страховой деятельности был отрицательным. 70% сборов компании дает один договор ДМС с РЖД. Кроме того, в последние годы ЖАСО активно развивала моторные виды страхования. Позиция СОГАЗа в отношении этого бизнеса более консервативна. Мы ожидаем, что моторный портфель принесет хвост убытков, но это было учтено в оценке компании. А ожидания у нас положительные. Мы хорошо знаем портфель рисков РЖД, часть имущества компании мы уже страхуем. Дальнейшее сближение с СОГАЗом означает для РЖД, сотрудников компании и ее подрядчиков не просто сохранение условий страховой защиты — они получат первоклассную продуктовую линейку и сервис высочайшего уровня.
— У СОГАЗа был опыт ухода от санкций в виде перегруппировки учредителей. На ваш взгляд, возможно ли развитие ситуации, при которой санкции достанут компанию и создадут еще больше проблем ее клиентам?
— У СОГАЗа нет никакого опыта ухода от санкций. Если бы СОГАЗ хотели включить в санкционный список, он бы уже там был. Кроме того, судя по реакции разных аналитических агентств, мне кажется, что мы на пороге потепления в международных отношениях и позитивные ожидания уместны. Например, уже говорится о том, что европейские санкции могут быть сняты. Для своих клиентов мы разрабатываем программы исходя из того, что санкции могут продержаться несколько лет. Не хотелось бы работать в закрытой экономике, но мы обязаны рассматривать любые варианты. Что касается лично меня, я не сильно расстроюсь, если попаду в какие-то санкционные списки. Если до сих пор не попал, значит, пока не заслужил.
— Раньше ходили слухи, что вы быстро покинете СОГАЗ, теперь их нет. Вы долго намерены не расставаться со страхованием?
— Слухи комментировать не готов. Меня и клиенты, и сотрудники об этом не раз спрашивали. Мой контракт — до марта 2017 года. Насколько мне известно, пока его никто не планирует разрывать досрочно. СОГАЗ — это для меня родная компания, больше двух третей нынешних работников пришли в компанию в период моего руководства. Но даже в случае моего ухода из СОГАЗа ничего не изменится. В интересах обеспечения безопасности бизнеса компании мною уже давно был представлен акционерам пул моих потенциальных преемников. Наша компания не зависит от одного человека.