Первый советский фильм 1918 год Режиссеры: Александр Пантелеев, Николай Пашковский, Анатолий Долинов
«По мере того, как вы встанете на ноги благодаря правильному хозяйству, а может быть, и получите при общем улучшении положения страны известную ссуду на это дело, вы должны будете развернуть производство шире, а в особенности продвинуть здоровое кино в массы в городе, а еще более того — в деревне. Вы у нас слывете покровителем искусства, так вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино»
Анатолий Луначарский утверждал, что Ленин сказал ему именно так. Советские режиссеры молились на наркома просвещения: орудуя словосочетанием "важнейшее из искусств" как дубинкой демагогии, они добились статуса небожителей. Чудный апокриф утверждает: Ленин на самом деле сказал: "в стране всеобщей неграмотности из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк". Вот это действительно мудрые слова. Скажи их Ленин, это означало бы, что он мыслил как отцы Голливуда. В иммигрантской или неграмотной стране только язык кино и цирка понятен всем. Значит, кино должно служить идее-мечте — американской или коммунистической.
На деле большевики если и думали о кино, то в последнюю очередь. "Красногвардейская атака на капитал" кино не коснулась. В начале 1918-го инициативная "кинопятерка" во главе с морфинистом Витольдом Ахрамовичем (Ашмариным) попыталась было муниципализировать кинодело, но была наказана за экстремизм. Декрет о национализации кино Ленин подпишет только 27 августа 1919-го. Да и то — декрет даст Наркомпросу "право" на национализацию, до конца Гражданской войны так и не реализованное.
Соотношение реальности и кино 1918 года — чистая "шизофрения, как и было сказано". "Караул устал" и Брест, "огненное кольцо фронтов" и продразверстка, террор и голод, интервенция и Ярославский мятеж, "ледяной поход" и эпидемии. А на экранах — красивая чужая жизнь в исполнении будущих советских классиков: "Тень лорда Шильмотта" и "Горничная Дженни" Якова Протазанова, "Трагедия лорда Вильбуда" Чеслава Сабинского, "Проект инженера Прайта" Льва Кулешова. Московский кинокомитет заказывает Валерию Брюсову сценарий "оккультной кинодрамы" "Карма", а Андрею Белому — инсценировку его "Петербурга". Бред, бред.
Любого качества, но хоть как-то относящийся к жизни фильм в этой "палате номер шесть" был безусловным благом. Но до создания актуальных игровых фильмов у большевиков руки дошли только к первой годовщине революции. 7 ноября 1918 года состоялось сразу несколько премьер.
Авторы «Уплотнения» говорят своему классово близкому им герою: «Все хорошо, все славно,вспомните о демократических традициях русской профессуры и расслабьтесь»
В Москве показали "Подполье" Владимира Касьянова, "Восстание" Александра Разумного и "О попе Панкрате, тетке Домне и явленной иконе в Коломне" Николая Преображенского и Александра Аркатова. Но историко-революционные фильмы и антирелигиозную сатиру по Демьяну Бедному отражением реальности не назовешь. А вот "Уплотнение" Петроградского кинокомитета касалось жгучей темы: вселения неимущих в буржуйские квартиры.
По фильму, коммуналки рождаются в любви и согласии. Профессор Хрустин (Дмитрий Лещенко) принимает вселение семьи слесаря Пульникова (Иван Лерский-Далин) из сырого подвала в его хоромы как нечто само собой разумеющееся. Лишь манера слесаря есть за общим столом пятерней с тряпицы немного шокирует. Младший сын Хрустина с первого взгляда влюбляется в дочь Пульникова. Старший сын-юнкер бузит и даже размахивает револьвером, его скрутят и уведут — ну и черт с ним. Зато профессор с довольной улыбкой факира демонстрирует химические опыты в Рабочем клубе имени Карла Либкнехта.
Эта картинка даже не вызывает гневного желания сравнить ее с реальностью: такая вот пастораль. Но тема-то жгучая, да? Жгучая. Но для кого? Большевики должны обращаться именно к неграмотным массам: середняков перетягивать на свою сторону, дезертиров стыдить. Пульникова не надо агитировать за уплотнение: он и так счастлив. "Уплотнение" — "письмо счастья" Хрустину. "Все хорошо, все славно, вспомните о демократических традициях русской профессуры и расслабьтесь".
А к кому еще, собственно говоря, могли обращаться авторы фильма, "классово близкие" именно Хрустину? Александр Пантелеев славен фильмами "Дерево смерти" (1915), где немецкий шпион скармливал свои жертвы дереву-вампиру, и "Ведьма" (1916), где светские оккультисты по недоразумению сжигали заживо актрису, которую приняли за ведьму. Сценарист Анатолий Луначарский — вполне себе декадент: недавний "богостроитель", плодовитый литератор, автор символистско-революционных драм "Королевский брадобрей", "Фауст и город", "Канцлер и слесарь".
Луначарский — не единственный чиновник, причастный рождению советского кино. Лещенко — председатель Петроградского кинокомитета. Это он для поддельного паспорта сфотографировал Ленина в гриме "рабочего Иванова", когда тот скрывался от Временного правительства. Квартира Хрустина — на самом деле помещение кинокомитета. Председатель Московского кинокомитета Преображенский не только поставил агитку "О попе Панкрате", но и сам сыграл Панкрата: актер, намеченный на роль, отказался, оскорбленный в своих религиозных чувствах.
Если рассудить, чиновники, становящиеся актерами и режиссерами, гораздо симпатичнее режиссеров и актеров, которые в позднем СССР мутировали в чиновников.
1918 год
Контекст
"Барышня и хулиган" (Евгений Славинский), "Закованная фильмой" и "Не для денег родившийся" (Никандр Туркин-Алатров) —
бурный роман с кино Владимира Маяковского, сценариста и актера.
"История жизни Дэвида Ллойда Джорджа" (Великобритания, Морис Элви) —
неслыханный байопик (точнее, житие) не только здравствующего, но и возглавляющего правительство политика.
"Тарзан, приемыш обезьян" (Голливуд, Скотт Сидни) —
первый фильм о Тарзане.
"На плечо!" (Голливуд, Чарли Чаплин) —
Чарли, призванный в армию, видит во сне, как берет в плен самого кайзера.
"Гибель "Лузитании"" (Голливуд, Уинзор Маккей) —
первая анимация о реальной трагедии: потоплении в 1916 году немецкой субмариной американского лайнера.
"Глаза мумии Ма" (Германия, Эрнст Любич) —
мистическая ориентальная драма, пролог кино экспрессионизма.
Горный Эйвинд и его жена" (Швеция, Виктор Шестрем) —
шедевр шведской киношколы, трагедия нетерпимости в средневековой стране Туле.
Фильмы о перековавшейся интеллигенции
Последователи
Первый советский фильм интуитивно породил важнейший советский архетип. Старый профессор, вопреки классовой инерции и злобствованию ближнего круга, принявший новую власть,— такой же герой соцреализма, как рабочий, посланный на работу в ЧК, или матрос-балтиец, штурмовавший Зимний.
Эталонный фильм на тему — "Депутат Балтики" (Александр Зархи, Иосиф Хейфиц, 1936). Прототип профессора Полежаева (Николай Черкасов) — Климент Тимирязев.
Усложненная версия архетипа — инженер Забелин из пьесы Николая Погодина "Кремлевские куранты" (1939), уже нахлебавшийся "военного коммунизма" и "красного террора". Сраженный человечностью Ленина, Сталина и Дзержинского, он с энтузиазмом брался за реализацию плана ГОЭЛРО. В кино его играли Николай Охлопков ("Свет над Россией", Сергей Юткевич, 1947) и Борис Ливанов ("Кремлевские куранты", Виктор Георгиев, 1970).
