Михаил Леонтьев об экономических аналогиях: «Нефть снова дешевеет из-за опасения переизбытка предложения. Эта формула исчерпывающе объясняет, почему она дешевеет — из-за опасений переизбытка. В свое время она подорожала из-за снижения ожиданий подешевения. Это просто набор экономических идиотизмов. Дальше уже о чем речь: смотрите, в Турции посчитали ущерб для РФ в случае запрета на импорт российской пшеницы — мы потеряем $1,1 млрд. Значит, если мы не продадим пшеницу Турции, то Турция купит пшеницу у какого-то другого экспортера — пшеница вообще биржевой товар, зерно. Значит, экспортер освободит ту долю рынка, которую бы он занял. То есть, на самом деле, если вдруг на рынке оказывается значительно больше пшеницы или меньше, то можно было бы говорить о каком-то ущербе. С точки зрения именно влияния на цену, потому что просто становится другая цена, другое ценовое равновесие. Это, конечно, потрясающе».
О действиях Венесуэлы: «Спасибо венесуэльским товарищам: они пытаются коннектить, грубо говоря, всех участников рынка, внушать им какие-то правильные мысли. Венесуэла действительно страдает как государство, поскольку у них очень высокий бюджетный дефицит — у них бюджет балансируется при довольно высокой цене, при самых больших запасах нефти. При том, что Венесуэла стратегически — ресурсная база будущего, для Западного полушария уж точно, для Соединенных Штатов, будем называть вещи своими именами».
О взаимосвязи финансовых операций и нефти: «Венесуэла очень хочет, чтобы все, кто может, договорились и сократили добычу и восстановили цены. Но уровень доверия и уровень разногласий между участниками рынка таков, что мы не видим необходимости. Дело же не в том, что мы вообще против — мы пока не видим признаков. Когда я говорю о том, что новость высосана из пальца, это же не значит, что это невозможно. Это значит, что новости пока нет. Она может быть. А вот эта очередная спекуляция на ожиданиях — обслуживание спекулянтов, которым обязательно нужны какие-то новости, на ожиданиях понижения или повышения. Тем более что в каждый момент каждое ожидание и каждая спекулятивная истерика носят хаотичный характер.
Рынок манипулируется теми, кто владеет финансовыми инструментами. 98% рынка нынешнего — это вторичные бумаги. Они никакого отношения к живому сырью не имеют, то есть к нефти, под ними нет поставочных контрактов. Насколько это значимо — с этой точки зрения, например, действия ФРС более значимы фундаментально для финансового рынка якобы нефти, а на самом деле ценных бумаг, каким-то образом привязанных к нефти, чем сокращение или увеличение добычи, опять же, в каких-то определенных пределах. Когда на рынке складывается реальный дефицит, то цена пойдет вверх — вы с этим ничего не сделаете, потому что вам надо обеспечить покрытие дефицита. Для того чтобы покрыть дефицит, вам нужно, чтобы компаниям было интересно делать инвестиции, а не просто поддерживать любой ценой уровень добычи на той части месторождения, которое укладывается по себестоимости в данную цену. Когда у нас была цена средняя по больнице 27, а на мексиканскую нефть 22, на тяжелую канадскую нефть 15 была цена, понятно, что никакие текущие затраты компании этой ценой не покрывались, просто торговля в убыток. Компании понимают, что если цена на нефть на один день упала — это еще не повод сворачивать производство. На месяц — уже придется, да».