Мариинский театр везет в Москву постановку "Семена Котко", которая битву за успех давно выиграла.
Написанную в 1939 году оперу Сергея Прокофьева о гражданской войне на Украине и в России ставят крайне редко, а за ее пределами и вовсе почти никогда. Заграничных постановщиков отпугивает и сам сюжет — противоборство сторонников и противников советской власти, и странная партитура, и либретто в духе "Свадьбы в Малиновке", выкроенные композитором при содействии Валентина Катаева из его повести "Я сын трудового народа". Так что пять актов "Семен Котко" в репертуаре Мариинки остаются продуктом целиком отечественного производства, к которому западные художники руки так и не приложили.
"Семен Котко" не прост не только в музыкальном, но и в идеологическом смысле. Вернувшись с Запада, Прокофьев задумал создать настоящую советскую оперу. В итоге композитор не только не достиг желаемого, а даже был обруган критиками за формализм. Из-за известного идеологического цинизма Прокофьева авторские симпатии до конца остаются загадкой: когда в последних актах надо наконец решать, кого вывести в законные победители и как увязать толкотню военных действий с лирической линией, Прокофьеву все равно. Развязка оперы превращается в хаос. На сцене рыночная толчея, события торопливо наползают друг на друга, и обрывается все это жуткое действо наскоро пришитым и непонятно что прославляющим апофеозом.Режиссер Юрий Александров и художник Семен Пастух решили пойти в постановке на поводу у автора. Хаос так хаос. Толчея так толчея. Апофеоз, разражающийся как гром среди ясного неба, так апофеоз. Действие разворачивается в подобающих советскому времени декорациях: красные знамена, трибуны и лозунги, покореженные железные механизмы и ведущие в никуда рельсы. Крестьянки, словно выпрыгнувшие из картин Малевича, и брутальные матрос с комиссаром из классического советского кино, безликие немцы в касках и белогвардейцы в бурках — постановщики придумали так много, что порой режиссерское воображение бьет через край. Опера поражает и своей отточенностью: в "Семене Котко" с редкой тщательностью отработаны не то что мизансцены, а все жесты и позы.
Кроме богатой фантазии постановщики обладают и неплохим чувством юмора. Сценический аттракцион продолжается даже когда в финале третьего акта, кульминационном трагическом моменте всей оперы, звучит страшная сверхэкспрессивная музыка. В это время на сцену выводят огнеметчиков в противогазах, устраивающих шумную газовую атаку.
Заслуженный успех "Семена Котко" держится не только на занимательном и очень стильном сценическом решении. Опера изумительно звучит благодаря составу вокалистов, в котором нашлись роли, идеально подходящие и недавним выпускникам Академии молодых певцов, и исполнителям со стажем. В полном согласии с солистами оркестр, играющий "Котко" мощно и ярко, поскольку зрелый прокофьевский стиль — именно то музыкальное наречие, на котором труппа Валерия Гергиева изъясняется наиболее свободно и виртуозно.
Усилия Мариинки оценили по заслугам: "Семен Котко" был обласкан не только отечественной, но и европейской критикой. Особое впечатление "Семен Котко" произвел в Лондоне. Ажитацию известных придирчивостью англичан можно списать на эффект неожиданности. Но хоть британцам и не доводилось раньше слыхивать опер о гражданской войне на Украине, не оценить шедевра Мариинки не смогли и они.