No comment

The Daily Telegraph

Front-line Orphans Who Face a Daily Fight for Survival

       Фронтовые сироты ведут ежедневную борьбу за выживание
       ALICE THOMSON
       ЭЛИС ТОМСОН
       В Ферганской долине недалеко от узбекского города Андижан на полу дома сидят женщины и шьют куртки. У Азизы (Haziza) нет рук. У нее был полиомиелит; ее работа заключается в том, чтобы пришивать деревянные пуговицы зубами. Фоузи (Fowzi) — слепая. Она нажимает на педали швейной машинки. У Шазии (Shazia) парализовало половину тела после того, как ее сын наступил на мину, сам он погиб, а она осталась калекой. Она вставляет молнии.
       Этих женщин отвергли в их родных деревнях, где им сказали, что от них пользы меньше, чем от осла. Более ста женщин живут в центре UNICEF. Почти 60% инвалиды, остальные — матери-одиночки, чьи мужья ушли на поиски еды (в регионе три года продолжается засуха) да так и не вернулись. С начала войны они работают по 12 часов в день, шьют по 500 курток в день для соседей-беженцев в Афганистане.
       "Мы знаем, что значит жить, питаясь лишь страхом и травой,— говорит Фоузи.— У нас нет денег, чтобы дать им, но мы можем шить, и они не замерзнут этой зимой".
       Куртки получаются красивые — простроченные, карманы на липучках — они гораздо наряднее, чем одежда самих женщин. Шьют из ткани, предоставленной UNICEF, красного, оранжевого и алого цвета. Женщины получают по 1,37 фунтов за куртку, и эти деньги идут на оплату школы для их детей.
       К Узбекистану и Таджикистану обратились с просьбой помочь пристроить тысячи афганских беженцев и организовать конвои с гуманитарной помощью, в то время как они сами едва могут прокормить свои народы. 85% населения этих республик живут за чертой бедности. Многие болеют полиомиелитом, малярией и тифом. Самая страшная за последние 200 лет засуха оставила семьи без скота, колодцы пересохли, людям приходилось продавать даже деревянные перекрытия домов.
       В Таджикистане после пяти лет гражданской войны и засухи 500 тыс. человек лишились крова и 1 млн рискуют умереть от голода этой зимой. Многие бежали в Афганистан в поисках пищи, теперь поток людей движется в обратном направлении. На обочинах дороги лежат обломки бетонных путепроводов. Щупальца их опор торчат из песков. Регион превратился в пустыню.
       На границе Таджикистана и Афганистана мы видели проходящий мимо поток; бесконечная процессия тележек, запряженных ослами. Это главная дорога страны. Мы заметили только одну машину, черный Mercedes. Внутри сидел мужчина в костюме кремового цвета. "Торговец наркотиками,— пояснил торговец дынями, отказавшийся брать с нас деньги за свой товар.— Расскажите всем, каково жить в Таджикистане. Моя жена умерла. Я отдал детей в сиротский приют, я не могу их прокормить".
       У границы мы посетили сиротский приют "Колхозабад Рагон" (Kolkhozabad Ragon). Сотни тысяч таджикских, а теперь еще и афганских детей в возрасте от 3 до 15 лет живут в приютах, став сиротами во время гражданской войны, в которой погибли 70 тыс. человек. Многие были брошены родителями, которые не могут их прокормить.
       В "Колхозабад Рагоне" нет воды и электричества. 300 детей вынуждены носить воду ведрами от ручья. В прошлом году в результате вспышки тифа умерли десять человек. В спальных комнатах по 30 кроватей. На каждую спальню приходится одна пластмассовая розовая расческа и одно полотенце. Единственный комплект одежды детям обеспечило министерство нефти и газа, которое не может снабдить их ни нефтью, ни газом.
       В столовой на всех приходится 20 жестяных кружек и мисок. На завтрак им дают крупу с водой, на обед — суп, на ужин — хлеб с овощами. Еда на одного ребенка в год обходится в 11,50 фунтов ($16,1).
       Десять лет назад, когда этот приют открыли русские, там была проточная вода и научная лаборатория. Сейчас там нет даже лампочек. Директор уверил нас, что детям не приходится работать. Но как только мы ушли, детей погрузили в тележки и отправили на уборку хлопка.
       У всех детей в приюте есть заветные желания. Боходин (Bohodin), которому 14 лет (восемь из них он провел в приюте), хочет быть врачом. Манучеру (Manucher) 13 лет, его бросила семья. Он мечтает стать учителем. Его ровесница Мухаббат (Muhabbat) хочет быть журналисткой. Она — одна из восьми детей в семье матери-одиночки, которая не могла прокормить всех своих детей.
       Все дети очень нервные, мало кто из них улыбается. Дисциплина очень жесткая — дети вытягиваются в струнку, когда мы проходим мимо. Один или два из них нашли продуктовые посылки, сброшенные американцами в военной зоне в пяти милях отсюда. Они переделали желтые пакеты в ранцы и прикололи к стене рисунок, изображающий американского солдата, пожимающего руку афганца.
       UNICEF пытается расформировать лагеря и воссоединить детей с их семьями. Но это нелегкая задача. Все, что пока можно сделать,— это заботиться о том, чтобы всем хватало еды. Ближайшая городская клиника пустует. Врачу платят 1,37 фунтов (около $2) в месяц, но мало кто из пациентов может добраться до клиники — только если может ходить. Те, кому это удается, должны принести с собой свое собственное оборудование для стерилизации, шприцы, бинты и лекарства. Проточной воды нет, а электричество включают лишь на два часа в день.
       В следующем медицинском центре по этой же дороге сидела женщина, ребенок которой в коме. "Это тихое место, где можно спокойно умереть",— сказала она.
       Перевела АЛЕНА Ъ-МИКЛАШЕВСКАЯ
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...