Для иллюстрации происходящих сейчас событий на физическом рынке нефти прекрасно подошел бы какой-нибудь кадр из фильма "Выживший". Без малейших сомнений расставленные акценты, смерть в самом натуралистичном изображении и борьба за выживание на фоне громадного, отстраненного и прекрасного мира — вот то, что постепенно начинают примерять на себя участники мирового рынка, привыкшие за последние десять лет думать о своей работе в категориях большей или меньшей прибыли. Один из пионеров сланцевой революции в США, основатель Continental Resources Харольд Хамм за последний год потерял две трети своего состояния в $20 млрд, так как его компания подешевела вчетверо. Около полусотни сланцевых компаний в США обанкротились за последний квартал, но остальные, чтобы выжить, наращивают добычу на грани себестоимости или даже с убытком, чтобы дотянуть до момента, когда цены на нефть снова вырастут. Такая тактика приводит к тому, что цены только ускоряют падение, но выбора нет, потому что переживший своих конкурентов получит за бесценок их активы и долю на рынке.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
Российские компании пока чувствуют себя неплохо, потому что для нефтяников и "Газпрома" настоящая борьба за выживание начнется, если нефть упадет до $20 за баррель. Это связано с гибкой налоговой системой для нефтегазовых компаний, а также с эффектом девальвации рубля, что оказало поддержку всем экспортерам. Так что пока российские компании могут рассчитывать, что в ходе нынешней ценовой войны на рынке нефти — даже если это будет война на истощение — они точно не будут первыми жертвами.
Но есть важный фактор, который может все изменить. Российскому бюджету категорически не хватает денег, и вчера премьер Дмитрий Медведев заявил, что для закрытия дыры в 2016 году нужно найти дополнительные доходы. Если говорить о росте налогов с бизнеса, то нефтегаз — объективно единственная отрасль, где еще можно собрать значимую сумму. Минфин в прошлом году предлагал изъять у отрасли девальвационную прибыль, и эта идея неизбежно оживет в ситуации цен на нефть ниже $40 за баррель. Безусловно, нужда не знает закона, и политическое решение в ситуации, когда все труднее платить пенсии, выглядит достаточно очевидным. Но идет борьба за выживание, а основные конкуренты России на рынке нефти не собираются ослаблять свои компании дополнительными налогами — так не делают ни проедающая резервы Саудовская Аравия, ни сокращающий расходы Иран, ни тем более правительство США. Любое решение по изъятию доходов из нефтегазовой отрасли будет иметь только временный эффект для российского бюджета, но долгосрочный — для отрасли. И если у вас есть только один сектор экономики, конкурентоспособный на мировом уровне, то желательно, чтобы он выжил.