Вчера на заседании правительства обсуждалась судьба госбанков (см. стр. 1) и, в частности, предложение Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) о покупке у Банка России крупного пакета акций Внешторгбанка. О подробностях этой сделки его президент ЮРИЙ ПОНОМАРЕВ рассказал корреспонденту Ъ АЛЕКСАНДРУ Ъ-СЕМЕНОВУ.
— Когда было сделано Внешторгбанку предложение ЕБРР?
— Весной этого года. Однако только в сентябре мы достигли такого уровня, что предложение ЕБРР стало выглядеть, с нашей точки зрения, вполне приемлемым для России. Мы доложили об этом ЦБ, и тот, в свою очередь, попросил правительство высказать свое мнение. В начале октября Виктор Геращенко отправил письмо Михаилу Касьянову с просьбой высказать свое отношение к этому проекту.— Чего именно хочет ЕБРР?
— ЕБРР, во-первых, хотел бы сделать предварительное обследование Внешторгбанка. При этом ЕБРР отмечает, что так как сейчас аналогичное обследование Внешторгбанка делают McKenzie, Accenture и некоторые другие крупнейшие международные консультационные фирмы, то он мог бы полагаться на их результаты. Во-вторых, в зависимости от результатов этого обследования банка ЕБРР хотел бы приобрести до 20% акций Внешторгбанка. Затем они хотели провести переговоры с ЦБ относительно цены и размеров приобретаемого ими пакета.
Также их условием является введение представителя ЕБРР в совет директоров Внешторгбанка. Ввод представителя, подключение ЕБРР к разработке различных сценариев изменения состава акционеров Внешторгбанка для последующего доклада этих сценариев. Кроме того, они хотят иметь гарантии, что, если приватизации Внешторгбанка по истечении определенного срока не произойдет, они имели бы право выйти из состава акционеров государственного Внешторгбанка, предложив акции к выкупу либо ЦБ, либо правительству, либо другим госструктурам. То есть они не хотят оставаться младшим акционером в государственном, по сути, банке.
Они намерены купить от 10 до 20%. Теоретически они должны заплатить при покупке 20% $350-400 млн. Но цифра эта не обсуждалась, ни мы, ни ЕБРР ее не называли.
— Какие сценарии приватизации Внешторгбанка есть у ЕБРР?
— Во-первых, пока никаких сценариев не подготовлено. Но предварительное обсуждение показывает самый широкий диапазон возможностей. Это и сохранение Внешторгбанка в собственности ЦБ, а значит, и сохранения существующего конфликта интересов — ЦБ одновременно и владелец и регулятор. Это и продажа Внешторгбанка правительству с возникновением нового конфликта интересов — правительство может проводить такую кредитную политику, при которой деньги будут направляться в проекты, которые, по сути, должны требовать бюджетного финансирования. Качество портфеля при этом будет ухудшаться — мировая практика знает очень много примеров, когда правительства руководили коммерческими банками. Еще сценарий — продажа одному или нескольким иностранным инвесторам, и здесь следует оценить влияние такого шага на экономическую безопасность страны.
Также возможны продажа крупным национальным компаниям или распыление среди большого количества частных вкладчиков и так далее. У каждого сценария есть свои "за" и "против". Но наша задача не заранее определять "лучший" сценарий, а затем под него подкладывать экспертное мнение, а с помощью международных экспертов, в том числе ЕБРР, подготовить ряд хорошо просчитанных сценариев с демонстрацией позитивных и негативных моментов и предложить их на выбор ЦБ, правительству, а может быть, и высшей политической власти.
— Что решили на заседании правительства?
— Первый вопрос — это реструктуризация ВЭБа. Эти предложения были поддержаны, и ЦБ попросили разработать особый порядок внесения ценностей в капитал Росэксимбанка. Дело в том, что $2 млрд, которые просит Внешэкономбанк, еще надо обосновать. При этом надо еще понять, откуда их брать.
По нашему вопросу позитивно высказывались ЦБ, Минфин. В целом настрой был позитивным. Однако для окончательного принятия решения требуется формальное заключение Министерства экономики. Сегодня ЦБ и правительство согласовали окончательную дату принятия такого решения — 10 ноября. Это будут заключения Минфина и Минэкономики, направленные Михаилу Касьянову и Владимиру Геращенко. Но я, например, не вижу ни малейшей причины отрицательно относиться к этому проекту.
— Как вы относитесь к идее объединения Внешторбанка и реструктурированного ВЭБа, которую продвигает глава Внешэкономбанка Андрей Костин?
— Эта тема не обсуждалась сегодня вообще, и я точно не слышал, чтобы Андрей Костин сегодня это говорил.
В данном случае совершенно неясно, что объединять. Михаил Касьянов вчера говорил, что необходимо привести операции ВЭБа в соответствие с действующим законодательством. Это и надо сделать. По сути, клиентам ВЭБа предлагается перейти на обслуживание в Росэксимбанк. В дальнейшем, в течение 2002 года, будет произведено увеличение капитала, и после этого он получит новое название — Внешэкономбанк России.
По-хорошему, при равном отношении ко всем госбанкам, сейчас с ВЭБом надо было бы делать то же самое, что делается со Сбербанком и Внешторгбанком. То есть первый шаг — это углубленное обследование, формулирование путей развития банка, а только после этого принятие решения об изменении его профиля и так далее. Сейчас же мы не знаем, что такое ВЭБ.
— Эти предложения строятся на том, что Внешторгбанк и Внешэкономбанк очень похожи по структуре операций.
— Это ложный тезис. ВЭБ и Внешторгбанк не похожи. Они имеют мало общего по структуре своих операций. ВЭБ, с одной стороны,— это агентство по управлению долгом и активами бывшего СССР. Это очень большой участок работы. И никто, кроме ВЭБа, не может выполнять эту функцию. Даже простая смена названия даст возможность должникам опротестовать свои долги. Так что предложение о сохранении ВЭБа СССР оправданно. И оправданно предложение о выводе коммерческой части — не надо смешивать то, что не должно смешиваться.
Не может вызывать возражений и предложение о переводе бизнеса в Росэксимбанк или другую структуру. Речь идет о предложении клиентам перейти в новый банк, а также о переводе части людей, может быть, зданий и тому подобного.
Внешторгбанк же является универсальным банком: у нас 2/3 кредитного портфеля никак не связано с внешнеэкономической деятельностью. На нас приходится менее 10% внешнеторгового оборота России. Основные наши операции — чисто внутренние. У нас большое количество клиентов и большая филиальная сеть. Да, у нас есть хорошо отлаженные технологии в проведении международных операций, но, повторюсь, у нас гораздо больше объем операций чисто внутренних. Они же имеют 80% паспортов сделок по экспорту вооружений, которые к ним загоняет правительство, которые им принадлежат. А у нас полно других дел.
Я говорю все это не в защиту или в противовес тезису о том, что надо сливать эти банки. Просто мы по жизни очень разные, но с похожими названиями, на этом схожесть и заканчивается.