Сегодня исполняется 90 лет со дня рождения Аркадия Райкина. В Москве, где великий актер провел последние годы и похоронен, начинается фестиваль памяти Райкина. Петербург, в котором он прожил большую часть жизни, отметил дату фестивалем "Райкинская осень".
Как утверждают близко знавшие его, самый популярный артист Советского Союза в жизни был человеком медлительным, тихоголосым и даже вяловатым. Тем разительнее были перемены, происходившие с ним на сцене. Его называли человеком с тысячью лиц. И каждый из зрителей видел в нем то, что было ближе и понятнее: одни — всего лишь прикольного "хохмача", комика, другие — почти сказочного героя, способного в одиночку одолеть любое социальное зло, третьи — отважного и изощренного диссидента, четвертые — великого лицедея, русского Чаплина. Эту формулу "русский Чаплин" применительно к Райкину критики нашли сразу, впоследствии лишь дополняя ее новыми параллелями. Его слава в Советском Союзе была беспримерна. Сольные выступления Райкина записывали на пленку, он играл в полнометражных фильмах и спектаклях, но популяризаторские возможности телевидения и кино принципиально к его известности ничего не добавили: просто решили для большинства граждан проблему "лишнего билетика".
Невероятную, истерическую, шумную, всепроникающую известность Райкину, как ни странно, принес камерный жанр — штучный товар скетчей и моноспектаклей. Репризы Райкина разлетались на поговорки, закрепляя славу артиста на генетическом уровне повседневной речи советских людей. В ответ народное сознание поселило своего любимца в анекдоты. Райкин стал фольклорным героем, заполнив собой в коллективном сознании архетип злоязыкого умника, притворяющегося дурачком, весельчака, лицедея, балаганного шута, изумляющего, потешающего до колик, морочащего, дурачащего, вливающего сладкую театральную отраву в доверчиво раскрытые глаза и уши и сообщающего со сцены такое, что половина зала, слушая, обмирала от собственной гражданской отваги. Партийное начальство реагировало столь же архетипически, считая Райкина напастью вроде "Голоса Америки",— "человек посреди площади несет антисоветчину". Стоит ли говорить, что под "площадью" подразумевалась все та же камерная эстрадная сцена.Райкин ничего не модернизировал. Квинтэссенция его творчества — спектакли-трансформации, где один актер в считанные мгновения перепрыгивал из роли в роль, были популярны еще в XVIII веке. Но от спектакля к спектаклю складывалась своего рода опись эпохи: домоуправы, выпивохи, профессора, случайные прохожие, чиновные жены, домохозяйки, пенсионеры. А композиция целого смахивала на привычную советскую коммуналку, вздорную и пеструю "воронью слободку", каждый персонаж которой был поселен в комнату-монолог. Райкина называли русским Чаплиным, но вывел он на сцену персонажей Зощенко.
Острая, хищная наблюдательность исключает доброту, Райкин и не был добр, но любили его именно за сочувствие. Представляя и гротескно заостряя повседневные персонажи, он как бы давал имена окружающему миру, выделяя из безъязыкой массы индивидуальность. Люди узнавали в его персонажах себя и окружающих, и это возвышало их в собственных глазах, ибо художественно продлевало их бытие. Люди открывали заурядную — свою собственную — жизнь как предмет высокого, виртуозного, сказочно веселого искусства. И для них, живущих в стране победившего атеизма, Райкин, беспрестанно меняющий облик, был их собственной бессмертной "коллективной душой". Именно поэтому он надолго переживет эпоху, в которой физически присутствовал. Анекдот "Кто такой Брежнев? Мелкий политический деятель времен Аркадия Райкина" все больше и больше превращается в неостроумную очевидность. Во всяком случае, эпоха, в которую мы жили вместе с ним, всегда будет носить его имя.
Впрочем, он стал бы великим и фанатично почитаемым в любую другую эпоху. Потому что был носителем некоего абсолютного чувства грусти бытия. Эта ужасная грусть была непременной изнанкой его пестрых трансформаций, именно она и придала его буффонаде масштаб большого искусства: молниеносные перемены образа оказывались погоней за подвижной, изменчивой, ускользающей плотью жизни, попыткой удержать сиюминутное, неостановимо текущее сквозь пальцы, ежесекундным прощанием с бестолковым и милым миром. Что это такое, он хорошо знал сам. Еще в детстве Аркадий Райкин переболел ангиной, превратившей его сердце в часовую мину. Во время повторного приступа, едва не оказавшегося смертельным, 26-летний актер поседел за одну ночь. Но до конца своей долгой жизни (а умер он в 76 лет) утверждал, что вспоминает об этом только потому, что с той поры надолго стал заложником парикмахеров.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург