В Москве в концертном зале Олимпийской деревни наш Театр наций представил Хунаньский театр оперы и балета. Китайцы показали последнее достижение — спектакль "Берега любви".
Гастроли театра из сельскохозяйственной провинции Хунань состоялись по решению культурных министерств двух стран. Хунаньский театр оперы и балета уже объездил в качестве "культурного посланца" Японию, Северную Корею и страны Черной Африки, а теперь добрался и до России.
Искусство социалистическое по форме и национальное по содержанию (а не наоборот) нынче не встретишь нигде, кроме как у охальников-соцартистов. В такой китайской бесконфликтной чистоте, какую представили нам хунаньцы, оно бытовало у нас лет пятьдесят назад и то в глубокой провинции. Содержание спектакля исчерпывается сюжетом по мотивам повести Шэнь Цонвэня (Sheng Tsunwen). Перед началом спектакля его подробно рассказывает микрофонный женский голос с интонацией тети Вали из "Спокойной ночи, малыши". Два сына богатого судовладельца полюбили внучку бедного лодочника. Старший начал спаивать дедушку, чтобы заручиться его расположением, а младший сразу объяснился с девушкой. И внучка его полюбила. Но братья совсем не поссорились, а даже наоборот. Старший отправился по производственным делам куда-то на лодке, а младший подарил ему своего Будду на счастье. Но Будда не помог, потому что старшего смыло в реку. Младший внучку бросил (видимо, из уважения к памяти погибшего), хотя и очень страдал, бросаючи. Дедушка от потрясения закашлялся и умер. Внучка похоронила его в большом красивом гробу и осталась одна-одинешенька.Вся эта печальная история, занимающая час с четвертью,— плод коллективного разума: под руководством художественного генерального инспектора трудились четыре сценариста, два художника и три постановщика. Они создали два задника в дымчато-серых и черных тонах: суровый горный пейзаж и городок с домиками на высоких сваях. Придумали спецэффекты: движущаяся лодка (ее тянут на веревке из-за кулис); туман (клубы дыма громко выплевывают закадровые "пушки"); гроза (грохот на фонограмме, свет гаснет и зажигается вспышками). Лирический сюжет разбавили жанровыми сценами. Картина спаивания дедушки вышла познавательной — оказывается, в Китае местную водку лакают из блюдечка. Интересен также эпизод прощания с рыбаками: в конце нежного адажио ласковые жены кусают мужей за руку — видимо, на память.
Язык балета прост. Классический танец ведает героиня (артистка Ян Ся, Yang Xia), хоть и танцует по-народному босиком. Внучка лодочника исполняет ряд адажио — и на середине, и у станка, в качестве которого используется "лодочная" веревка, протянутая поперек сцены. А также несколько дуэтов спортивно-лирического характера: на верхнюю поддержку партнерша непременно взлетает с какого-нибудь колеса или кульбита, а партнер (Лю У По, Liu Ye Po) тут же начинает неистово кружиться — от счастья.
"Народ" функционирует в духе социальных танцев Игоря Моисеева: важна не хореография, а рисунок движения масс. Массы в нехитрых подтанцовках движутся "змейкой", линиями, "наплывами" и кругами. Что огорчительно: не использованы национальные особенности китайского танца. Никаких игр с аксессуарами, как то: веерами, лентами, зонтиками, цветами и проч. Нет хваленой китайской акробатики: мужские "разножки" давно прописаны по разделу украинских танцев, а единственный выход рыбаков с палками оказался омрачен — палки постыдно уронили. И не раз. Зато порадовал мужской кордебалет в финальном танце протеста (единственный фрагмент, не увязанный с сюжетом; впрочем, можно предположить, что протест адресован грозе). Клин китайцев в красных штанах с обнаженными торсами, сидящих по широкой второй позиции и что-то грозно вскрикивающих, выглядел впечатляюще.
Женщины, дети и китайцы, заполнившие зрительный зал, шумно аплодировали. И были правы: такого умилительного простодушия в современном мире уже не найти.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА
Следующее представление сегодня в Театре эстрады.