В Театре имени Пушкина бельгийская труппа Ultima Vez показала спектакль Вима Вандекейбуса "Почесывая внутренние поля". Впервые в Москве проблемы лесбийской любви были поставлены с такой физиологической откровенностью.
Любимец театральных фестивалей Вим Вандекейбус (Wim Vandekeybus) со своей труппой Ultima Vez приезжал в Москву дважды за последние десять лет, но совсем не потерялся в длиннющей череде разнообразных гастролеров. Правда, никто уже не вспомнит, про что были его спектакли. Зато от них осталось почти физиологическое ощущение мощной энергетической атаки. Можно ручаться, что третий визит брутального бельгийца тоже не скоро забудется: такого рода агрессии Москва еще не подвергалась.
Вим Вандекейбус — режиссер, хореограф, фотограф, танцовщик — прошел школу Яна Фабра (Yan Fabre), главного театрального провокатора конца ХХ века. От учителя его отличает больший динамизм, меньшая изощренность и умение держать публику в постоянном напряжении. Для каждой новой работы неугомонный бельгиец придумывает особые обстоятельства и правила: то ставит только на слепых, то — только на мужчин. "Почесывая внутренние поля" — оппозиция и продолжение "мужского" спектакля. Здесь Вандекейбус впервые работает только с женщинами. Но какими!
Шесть танцовщиц и актриса, завербованные постановщиком, способны разнести в дым взвод натренированных спецназовцев, подвернись они им под горячую руку или ногу. Мужикам в этом мире, где с колосников выпотрошенными кишками брякаются рваные трусы и лифчики, где жадно и поспешно мастурбируют, где трахаются — как дерутся и дерутся — как трахаются, нет и не может быть места. Мужики все в зале, отделенные рампой, как тюремной решеткой. Их, невидимых, можно придумать и, изводясь от желания, призывать стонущей скороговоркой на разных языках. Неважно, что им говорить: можно про воображаемый дом на побережье, можно нести околесицу про людей, которые спят на крыше, можно и впрямую: "Не открывай глаза. У тебя есть пальцы и язык. Это все, что тебе нужно, чтобы прочитать меня" (текст специально к спектаклю написал фламандец Питер Верхельст, Peter Verhelst). Потому что мужики — иллюзия. А в реальности — отчаянное одиночество, всеобщая агрессия, тотальный страх и надежда унять его в объятиях такой же оторвы.
Свой физиологический очерк Вим Вандекейбус мастерски дробит еще более сильными раздражителями, понимая, что даже прущей со сцены энергией можно пресытиться. Только успеешь заскучать на длинной сцене группового секса-драки (используя приемы контактной импровизации, хореограф взвинчивает темп почти акробатического танца до предела возможного) — как трах! — с колосников вдруг обваливается целый лес сучьев. Или на распростертые тела партнерши вывернут по мешку земли. Или дикий скрежет полоснет по нервам (музыка — Eavesdropper). Или кто-то начнет блевать в темноте у задника, закапывая блевотину в кучки черной грязи. Или — выколет глаза и с дырками кровоточащих глазниц будет кататься в агонии по всей сцене.
Отечественная публика, приученная за любыми "внутренними полями" искать ландшафт духовности и не обнаружившая в спектакле Вандекейбуса ничего, кроме вагин, была чрезвычайно возбуждена. "Ну шарахнул!" — говорили люди на выходе, очумело крутя головами и застенчиво улыбаясь.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА