Выставка современное искусство
Фото: Kim G. Skytte / Northern Norway Art Museum
Ноябрь в норвежском городе Тромсе проходит с сильнейшим русским акцентом. Главным событием серии "русских" мероприятий стала выставка в Северо-Норвежском художественном музее под провокационным названием "Возвращение Красной армии". Разобраться, почему вдруг Красная армия стала вновь актуальна для Норвегии, отправилась КИРА ДОЛИНИНА.
Город Тромсе, даром что за многочисленные культурные события зовется норвежским Парижем, на Париж совсем не похож. Он расположен за полярным кругом, между фьордами и высоченными каменными горами, тут плавают не праздные Bateaux Mouches, а суровые, закрытые со всех сторон ледоколы и паромы, туристы же ездят смотреть не на красоты набережных, а на пляски китов косаток при входе во фьорд. Ну и на северное сияние, конечно. Тут природа даже не вступала в битву с человеком — человек и плоды его деятельности вплоть до самых высоких зданий и мостов столь мелки в этом пейзаже, что вообще не принимаются в расчет. Однако большая история не обошла эти места стороной, а рефлексия на социоисторические темы, как известно, не имеет конца.
Выставка в Северо-Норвежском художественном музее названа более чем двусмысленно — у нее в заглавии три языка и его русская часть звучит как "Возвращение Красной армии". Вектор движения в этой фразе однозначен — войска "возвращаются" в Норвегию. Однако на норвежском и английском афиша считывается иначе — Den rode armes tilbaketrekning / the Withdrawal of the Red Army — "tilbaketrekning" и "Withdrawal" ближе к "выводу", что отсылает нас к возвращению Красной армии, но возвращению ее домой. В этой игре слов, по идее кураторов, русско-норвежского художника Ивана Галузина и сотрудницы музея Лизы Даль, заключаются возможности для расширенного трактования сюжета выставки: она "о времени, памяти, сопротивлении и игре", ее пространственная поэтика контекстуализирует "исторические периоды, географические границы, психологические лакуны, жизнь и смерть идеологий". Шире заявиться можно, но сложно. Тут все и обо всем. От этого и роскошные рисунки военного камуфляжа Якова Черникова (1942-1945), и именитые фотографии Густава Метцгера, скрытые от глаз то стыдливой холстиной, то путем сварки двух металлических листов лицом друг к другу ("Резня на горе", Иерусалим, 1990 (1996/2015); "Гитлерюгенд" (1997/2015)), и классические снимки Ли Миллер и Давида Шермана "Ли Миллер в ванной Гитлера" (1945), и CD Йоко Оно "Blueprint for a Sunrise" (2001), и винтажная карта c проложенной на ней дорогой от Мурманска до Берлина, и большой проект самого Ивана Галузина в соавторстве с Олегом Самойловым, в котором найденные в фондах Мурманского музея военные рисунки с портретами переведены в фотографии "актеров" (2015), и гамаки, русские книги, нарезка из русской документалки про музеи, видеоарт, музейные макеты, все это упорно не складывается в связную визуальную историю.
Сами кураторы настойчиво отвергают единственную нить, связующую их с реальными датами и событиями,— а именно то, что 70 лет назад Красная армия вошла в Северную Норвегию, фашисты были усилиями союзников из Норвегии изгнаны, русские некоторое время оставались военными комендантами редких за полярным кругом поселений — где-то управляли разумно, где-то не очень, а потом ушли домой. Встреча цивилизаций была мирной. Эта история проходит на выставке далеким фоном, авторов интересуют куда более "актуальные" понятия и идеи, которым вторичный (почти все вещи в экспозиции не оригиналы, а копии) материал и рад бы поддаться, но сильный идеологический заряд, вынесенный в название, не очень-то и дает.
Обычной сборной солянкой из современного искусства и нагромождения слов о современном искусстве этой выставке стать не дал как раз контекст. Но не тот высокопарный, про "жизнь и смерть идеологий", которым воспользовались кураторы, а вполне сиюминутный. Ровно параллельно с выставкой в Тромсе по норвежскому телевидению идет нашумевший уже до своего рождения сериал "Оккупированные" — про то, как русские тихой сапой захватили Норвегию и как ЕС ради своих выгод Норвегию сдал. На этом фоне "Возвращение Красной армии" кажется жестом, а левая поэтика, заложенная в экспозицию кураторами, оборачивается иллюстрацией к ситуации, разыгранной в сериале: слабая, вялая, толерантная, экологическая политика социального демократического и неприлично богатого государства ничего не может противопоставить наглому, жесткому, не признающему законов и прав человека сопернику. И эта-то встреча цивилизаций никак не может быть мирной, как это чудом, но случилось в 1945-м. В этом контексте самым сильным "экспонатом" выставки оказался приуроченный к ее открытию показ документального фильма Алексея Янковского "Киркенесская этика", посвященный знаменитому востоковеду Игорю Дьяконову, во время войны служившему военным переводчиком с немецкого и норвежского и в ее конце оказавшегося заместителем коменданта Киркенеса. Ему казалось, что некие моральные устои вечны и даже на войне не нуждаются в объяснении. Сегодня, увы, очень даже нуждаются. И "принцип первенства блага моего ближнего над моим благом — первый принцип этики", провозглашенный для себя самого и для нас с вами Дьяконовым, оказывается произнесенным на каком-то почти уже непонятном для нас языке. А вот норвежцы Дьяконова и приподнесенные им этические уроки помнят прекрасно. И чтут. В его лице "возвращение Красной армии" на этой земле всегда приветствуется. Вот только нет уже Дьяконова, нет и таких, как он, солдат. И левые европейские интеллектуалы не хотят говорить об этике, а хотят — о смерти капитализма и преференциях социализма. Чаще всего получается не очень убедительно.