В Музее личных коллекций ГМИИ имени Пушкина сегодня открывается выставка "Музыка неизвестного происхождения" Зигмара Польке, одного из самых прославленных современных художников Германии. 40 гуашей 1996 года размером 70х100 см, принадлежащих Институту зарубежных связей Штутгарта, уже давно путешествуют по миру. Четыре года назад выставка была показана в Русском музее в Петербурге. Тогда маэстро сам открывал свое шоу, но сейчас в Москву приехать побоялся, мотивируя это тем, что "Россия находится слишком близко от Афганистана".
Музей личных коллекций не погрешил против истины, записав выставку Польке (Sigmar Polke) в серию "Классики ХХ века" вслед за уже показанными в его стенах Максом Эрнстом (Max Ernst), Рене Магриттом (Rene Magritt) и Карло Карра (Carlo Carra). Но в отличие от вышеперечисленных мастеров, чья слава пришлась на первую половину столетия, 60-летний Польке — классик живой и все еще современный, если считать, что эпоха постмодернизма еще не кончилась.
Польке снискал известность уже в середине 1960-х, когда вместе со своими товарищами, выпускниками Дюссельдорфской академии художеств, изобрел пародийное направление под названием "капиталистический реализм" (что-то вроде нашего соц-арта, только десятилетием раньше). Это был несколько противоестественный альянс идей американского поп-арта и социалистического реализма, с которым Польке, как выходец из Восточной Германии, имел свои счеты. Молодые художники вволю порезвились, издеваясь как над западным обществом потребления, так и над марксистской фразеологией. Их первая выставка прошла в мебельном магазине, где над диванами и креслами они повесили табличку "Поп-арт". В это время Польке придумал первого из своих лирических героев, картофелеголового человека, и на полном серьзе исполнял произведения из настоящей рабоче-крестьянской картошки.
Но настоящую славу ему принесла не картошка, а все-таки живопись, в которую он, как сорока в гнездо, ухитрялся напихать так много всего, что требуется немало времени и места, чтобы перечислить все источники его вдохновения — от средневековой немецкой гравюры до газетных фотографий. Гораздо удобнее назвать всю эту мешанину образов и манер "Музыкой неизвестного происхождения". Тем более что Польке всегда нравилось притворяться лишь медиумом, ретранслятором идей, приходящих к нему свыше. В 1970-е годы он рассказывал журналистам, что создает свои картины по результатам спиритических сеансов с великими художниками прошлого. В 1980-е сменил амплуа, прикинувшись алхимиком и магом, колдующим над природой пигментов. Составленные им краски меняли цвет на глазах изумленной публики — за этот аттракцион он получил первый приз на биеннале в Венеции.
Гуашевая серия, привезенная в Москву,— это своеобразный дайджест творчества Польке, его любимых приемов и мотивов. Иронически-абсурдные названия работ как будто почерпнуты из журналов для домохозяек 1960-х годов: "Если под рукой нет рожка для обуви, можно надеть полуботинки при помощи обыкновенной столовой ложки" или "Пересоленную еду можно снова сделать съедобной, если постелить под ковер газетный лист". Такие же абсурдные коллажи представляют собой и изображения, которые, в свою очередь, как слова на музыку, положены на фантастические цветные фоны, напоминающие о "химическом" периоде художника. Польке не забыл и о своем фирменном крупногабаритном растре, который делает его персонажей похожими на больных ветрянкой, и об узнаваемых цитатах из наследия своих спиритических учителей — вроде Дюрера. Одним словом, в 40 листах создал собственную мини-ретроспективу, песнь о самом себе, стилизацию под себя. Что часто случается с классиками. И не вина Польке, что сегодня его работы выглядят как эпигонство. Не каждому художнику выпадает честь стать эпигоном себя самого.