Сегодня в Москве на 82-м году жизни умер Георгий Юнгвальд-Хилькевич, не только «отец» «Д’Артаньяна и трех мушкетеров» (1979) — чего для прописки в вечности уже более чем достаточно — но и стилист-демиург массовой культуры «развитого социализма».
Режиссер, сценарист, актер Георгий Юнгвальд-Хилькевич
Фото: Фотоархив журнала «Огонек»
История кино перенаселена гениями. Но режиссеров, сумевших снять фильм-хит, единицы. Таким режиссером был Юнгвальд-Хилькевич, таким хитом — его «Д’Артаньян»: намертво впечатанная в память телепремьера 25 декабря 1979 года как-то жутко органично совпала с отправкой «ограниченного контингента» в «Афган». Хит — это не чемпион проката: просто хит. Как шлягер: не хочешь, а напеваешь от души. Хит можно во многом упрекнуть, но упрекнуть не в чем: он сам установил границы «хорошего вкуса», абсолютно самодостаточен и, как патетически это ни звучит, «объединяет нацию». Вытаскивает из глубин любой души что-то детское, стыдное, чистое, заветное, вульгарное, заставляя подпрыгивать от «Пора-пора-порадуемся!» и млеть от «Есть в графском парке черный пру-у-у-д».
Хиты определяет стиль эпохи. Если, не задумываясь, сформулировать, что такое спелый «застой» как эстетическая категория, то это, конечно, кино Юнгвальда-Хилькевича. Не только «Д’Артаньян», но и «Опасные гастроли» (1969), впервые, нежданно-негаданно и надолго превратившие всю революционную романтику в одесский канкан под конферанс Жоржа Бенгальского, но при этом по мотивам воспоминаний Александры Коллонтай. И «Двое под одним зонтом» (1983) с красавчиком Иваром Калныньшем в роли жонглера по имени Дан. И «Ах, водевиль, водевиль…» (1979) — стародавний жанр пережил тогда бурную реанимацию. И даже «Сезон чудес» (1985): галлюцинация о каких-то циркачах на каникулах и художнике в красивой творческой истерике — с Аллой Пугачевой, трио «Экспрессия» и хореографией Бориса Моисеева.
Это такой значительный кусок советской культуры, что он заслонил работы Юнгвальда-Хилькевича в других жанрах, включая первую попытку советского фильма-катастрофы «Внимание, цунами!» (1969). Героическую балладу о строительстве Сталинградского тракторного завода на музыку Дмитрия Шостаковича и стихи Роберта Рождественского «Весна двадцать девятого» (1975). Вполне безумную военно-приключенческую «Дерзость» (1971), где разведчик Николая Олялина, проникнув в «Волчье логово», чуть ли нос к носу сталкивался с Гитлером.
Юнгвальд-Хилькевич недаром был художником. Выпускник Ташкентского архитектурного института первую профессию не забыл, работая в последние годы главным режиссером и художником Театра кошек Юрия Куклачева. В 1970-х вошла в моду маскарадная, театральная живопись. Советская богема разыгрывала на холстах комедию дель арте: будто пришли в гости добрые и возвышенные друзья и вдруг надели домино и маски. Юнгвальд-Хилькевич совершал противоположный по драматургии, но по сути тот же перевертыш на экране. Что-то в большом мире очень и очень неблагополучно, но одновременно, условно говоря, «шумит ночной Марсель в притоне “Трех бродяг”», и «судьбе не раз шепнем “мерси боку”».
Оглядываясь на те фильмы, даже откровенно неудавшиеся, невозможно не испытать щемящую ностальгию. В том числе по профессионализму того масскульта. Экранный фейерверк Юнгвальд-Хилькевич сочетал с удивительным чутьем на актеров. «Народный» Высоцкий начался не столько с «Вертикали» и «Хозяина тайги», сколько с «Опасных гастролей». «Народного» Боярского «сделал» «Д’Артаньян». В «Формуле радости» (1966) впервые сыграла Наталья Варлей. В «Туфлях с золотыми пряжками» (1976) получил одну из горстки своих киноролей ослепительный Александр Хочинский, звезда ленинградского ТЮЗа. «Узник замка Иф» (1988) подарил большие роли трагически сгоревшим Виктору Авилову и Анне Самохиной.
В «Узнике» сам Юнгвальд-Хилькевич сыграл полицейского, пришедшего за Эдмоном Дантесом. Зная, что посланец рока и есть режиссер, никак не получается увидеть в нем злую силу. Только мастера-кукольника, сурового лишь на вид, который вышел на сцену — проверить, как там его подопечные, все ли у них в порядке.