Заместитель председателя Московского областного суда АНАТОЛИЙ ЕФИМОВ рассказывает корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-ПЛЕШАНОВОЙ о наследственных спорах.
— Много в судах дел о признании завещаний недействительными?
— Много, и число их растет. Отношения в обществе стали совершенно рыночными. Раньше родственники, бывало, сообща решали судьбу дома или дачи. А сейчас каждый старается склонить завещателя в свою пользу. Порой человека, который уже с трудом ориентируется, куда-то тайно вывозят, прячут. У нас есть дела, когда близкие люди от общения отстранены, идет борьба за наследодателя.— По каким основаниям чаще всего оспариваются завещания?
— Люди говорят: "Не может быть, чтобы близкий нам человек завещал имущество кому-то на стороне". Начинают с заявления о подлоге завещания. Суд допрашивает нотариуса, назначает почерковедческую экспертизу. Она в большинстве случаев подтверждает, что подпись сделана умершим. Тогда эти настойчивые граждане заявляют, что человек в момент составления завещания не понимал значения своих действий. Завещаний, сделанных тяжелобольными, в принципе много: бывает слабоумие, травмы. В подобных случаях назначается судебно-психиатрическая экспертиза. Результаты бывают разные. Если эксперты такое болезненное состояние не подтверждают, завещание пытаются оспорить в связи с нарушением порядка его составления: например удостоверено неуполномоченным лицом (не тем врачом в больнице) или нотариус нарушил правила.
— Как поступает суд?
— До последнего времени практика была очень жесткой: любая описка, любое мелкое нарушение служили безусловным основанием для признания завещания недействительным. Сейчас появляется тенденция решать спор в пользу действительности завещания. Недавний пример: при составлении завещания была масса всяких нарушений, и суд первой инстанции признал его недействительным, но Верховный суд РФ это решение отменил.
Заслуга разработчиков проекта ГК — включение специальной нормы о признании завещания недействительным. Исходят из того, что недействительность могут повлечь только очень серьезные нарушения, влияющие на понимание волеизъявления завещателя, а описки обычно смысла не искажают.
— Недавно стали оспаривать завещания, удостоверенные должностными лицами органов местного самоуправления.
— Вот одно из свежих дел. Должностное лицо удостоверило два завещания: в 1987-м и в 1999 году, причем второе завещание отменяло первое. Гражданка, в пользу которой было первое завещание, заявила, что в 1987 году у должностного лица полномочия были, а в 1999-м не было, поэтому второе завещание следует признать недействительным. Районный суд в иске отказал, и наш суд его позицию поддержал, хотя она далеко не однозначна. Верховный суд по ней пока не высказывался. Но здесь вина законодателя, и перекладывать груз проблем на граждан, сделавших завещания, несправедливо.
— Какова специфика раздела наследственного имущества?
— Это очень конфликтные дела. В судах множество исков о разделе жилого дома или дачи в натуре, когда каждому нужно выделить обособленную часть. Или доля умершего в праве собственности на квартиру перешла к человеку, постороннему для проживающей в ней семьи. Наследник хочет в этой квартире жить, его не пускают, он идет в суд. Практика различная, есть решения о вселении независимо от размера унаследованной доли. Мы считаем, что такое вселение возможно далеко не всегда: речь все-таки идет о праве общей собственности на неделимую вещь. Оптимальный вариант предусмотрен в проекте ГК: имущество надо передавать тем, кто им пользовался, а остальным выплачивать деньги, исходя из действительной рыночной стоимости.
Бывают еще завещания, в которых указываются не доли, а части неделимой вещи, причитающиеся в натуре каждому наследнику. Суды чаще всего признают такие завещания недействительными. Но иногда суды все же присуждают наследнику вместо части имущества ее стоимость. Такой подход закреплен и в проекте ГК, что снимет остроту проблемы.
— Сложно ли устанавливать факт родственных отношений?
— Эти дела рассматриваются в порядке особого производства, где нет спора о праве и нет ответчика. Заявитель обращается, и, если нет возражений, суд обычно выносит положительное решение. Сложности возникают, когда кто-то начинает возражать и приходится рассматривать дело в порядке искового производства. Стороны спорят, основные доказательства — показания свидетелей, нередко противоречивые. Так что разобраться сложно.
— Таких дел ожидается много?
— Безусловно. Тем более что в нашей стране нет культуры оформления и хранения документов.
— С какими еще семейными проблемами приходилось сталкиваться?
— Доходит до курьезов. К примеру, есть решение суда о расторжении брака. Но как только, скажем, бывший муж умирает и открывается наследство, бывшая жена обращается с надзорной жалобой и просит это решение отменить. Основание — грубые процессуальные нарушения, которые суды нередко в бракоразводных делах допускают. Решение отменяется, прежний брак "реанимируется", а последующий (если он был) признается недействительным.
Или люди могут разойтись и не знать друг друга 10-20 лет, потом один из них умирает, а другой объявляется со штампом в паспорте и претендует на наследство. При разработке проекта ГК мы попытались дать суду возможность лишить такого супруга права на наследство, если в течение пяти лет не было совместного проживания либо возбуждено дело о расторжении брака, но это правило исключили.
— Какова роль судейского усмотрения при разрешении наследственных споров?
— Например, проект ГК сокращает размер обязательной доли в наследстве до 1/2 размера законной доли, но даже эту обязательную долю суд вправе будет уменьшить или вообще отказать в ее присуждении. Цель обязательной доли — обеспечить слабых, малоимущих. Но на практике оспаривать завещание могут вполне сильные и состоятельные "обязательные" наследники. Теперь эта норма оценочная, и отдать вопрос на усмотрение суда вполне справедливо. Усмотрение, однако, не может быть произвольным, оно должно быть в рамках формируемой судебной практики.
- Как скоро после принятия третьей части ГК практика выработает критерии?
- Надо хотя бы 2-3 года, тогда практику можно будет обобщить.