В Британском музее проходит выставка сэра Нормана Фостера, на сегодняшний день самого успешного архитектора в мире. Из Лондона — корреспондент Ъ ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Вне Британии кажется, что культ Нормана Фостера (Norman Foster) близится к завершению. Его купол рейхстага протек, а резиновый уплотнитель, поддерживающий стекло, свисает с купола, как в советском автобусе. Его мост от новой галереи Тейт к собору святого Павла не могут открыть, потому что он вибрирует и никто не знает, как его успокоить. Для любого архитектора неудача таких суперпроектов — конец карьеры. Но в Англии это воспринимается иначе. Фостер там — предмет величайшей национальной гордости, и сложности с его проектами скорее рассматриваются как противодействие темных сил гению, несущему свет и прогресс. Никто не сомневается, что купол починят да и мост в конце концов успокоится.
Сценарий выставки Фостера выстроен вокруг двух вздохов изумления. Сначала вы входите в перекрытый им двор Британского музея, своего рода экспонат выставки в натуральную величину, и на входе образуется легкая очередь, потому что каждому нужна секунда, чтобы остановится и издать первый вздох. Что все и делают. Потом вы пересекаете двор и оказываетесь перед входом на выставку. И там тоже все останавливаются и издают второй изумленный вздох.
Вся выставка состоит из макетов. Макета купола Британского музея, макета небоскреба Коммерцбанка во Франкфурте, макета аэропорта в Гонконге и еще трех десятков самых известных построек Фостера. Это тщательно выполненные большие игрушки, и когда оказываешься среди них, чувствуешь себя немного ребенком. Очень неожиданно для современной архитектурной выставки.
Современная архитектурная выставка — это обязательно мониторы с электронными моделями, это видео, в которых здания носятся по экрану подобно героям боевиков, это резкие звуки, придающие архитектуре необходимый саспенс. Уж казалось бы, Фостер, мастер сверхсложных технологий, здания которого кажутся космическими аттракционами, должен был бы выставляться исключительно в жанре лазерного видеоклипа. Не тут-то было. Очень традиционная, спокойная, по-детски привлекательная выставка макетов. Вдобавок к макетам Фостер выставил нечто уж совсем непредставимое — большие тетради с желтой бумагой, на которой его постройки зарисованы им иногда цветными, а иногда и простым карандашом. Прямо как рисунки архитекторов позапрошлого века.
Мысль о том, что Фостер, оказывается, ретроград и вместо высоких технологий пользуется какими-то хэнд-мейд поделками, не проходит внутренней цензуры, она слишком несообразна со статусом Фостера как лидера мирового хай-тека. Но факт остается фактом: свои высокие технологии он представляет в виде поделок, живо напоминающих большие инсталляции из деталей детской железной дороги, которыми украшаются хорошие детские магазины. В недоумении от этой несообразности возвращаешься назад, в перекрытый Фостером двор, потому что там хорошо думается.
Там очень спокойная атмосфера, и двор этот такой большой, что, несмотря на людей, которых бы вполне хватило на приличную демонстрацию, кажется, что ты там один. Там очень светло, и, хотя на улице дождь, кажется, что ты во дворе итальянского монастыря, созданного для уединенных размышлений гармоничного свойства. И вдруг ты понимаешь, что в этом-то все дело.
Перекрытие — исключительно сложная конструкция. Это алюминиевая рама тройной кривизны, состоящая из миллионов треугольников разной геометрии, соответственно, миллионов кусков стекла — виртуозная инженерная маэстрия. Итог же выглядит спокойно, гармонично и естественно, как небеса. Хай-тек большинства архитекторов, работающих с этим направлением,— это прежде всего аттракцион. Дом как космический корабль, как внутренности компьютера, как двигатель автомобиля, образ чего-то непредставимого и не бывавшего в реальности. Хай-тек Фостера — это создание путем немыслимо сложных технологий спокойных и гармоничных пространств, поражающих не своей технической изощренностью, но своей естественностью.
Это мечта англичан. Поэтому они его так любят. Они любят конструкции, корабли, машины. Инженерная форма восхищает их так же, как итальянцев — скульптурная. И они же помешаны на естественности своих английских парков, и им очень хочется, чтобы одно стало другим. Фостер как раз и превращает одно в другое. Он создает образ техники как естественной среды обитания. И поэтому ему не нужно показывать свою архитектуру с помощью лазерного шоу. Куда больше ему подходит образ детской, в которой каждая новая игрушка является доказательством того, как все вокруг хорошо.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН