На проходящем в Берлине фестивале Berliner Festwochen прозвучали "Песни Гурре" Арнольда Шенберга. Концерт вышел за рамки рядового события. Из Берлина — ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
На концерте творилось невероятное. Забитые, яблоку негде упасть, ярусы в гигантском зале Берлинской филармонии плюс тысяча исполнителей на сцене и над сценой. "Песни Гурре" (Gurre-Lieder) и так исполняют редко, а тут еще людьми явно двигало желание поприсутствовать на инаугурации Саймона Рэттла (Simon Rattl). 46-летний британец, знаменитый дирижер "Бирмингем-симфони" и оркестра "Век просвещения" рекомендовался в качестве главы "Берлинских филармоников" (бывшего оркестра фон Караяна и Клаудио Аббадо). Расстановка участников, надо признать, приличествовала случаю: на первом плане солисты, вверх от них амфитеатром — оркестр, еще выше, двумя грандиозными линиями, хор.
Уже во вступлении стало ясно: пульт "Берлинских филармоников" — для Саймона Рэттла. Умница-интеллектуал, блистательный аналитик, но не пурист, Рэттл дирижировал "Песни Гурре", словно они не раннее творение нововенского классика, а общечеловеческий гимн. На эту роль в массовом сознании претендовало только одно сочинение — Девятая симфония Бетховена. И вот революция: классицистский звук, избыточные романтические эмоции, отточенная конкретика soli и ужесточенные копии барокко — все в цельном, никем, кроме Шенберга (Arnold Schoenberg), не опробованном соединении сказочно красивой музыки с абсолютно впрямую заявленной темой уязвимости красоты."Песни Гурре" Шенберг писал в два захода. В 1900 году сочинил основной материал, частично инструментовав его. А к 1911 году, возобновив дело после большого перерыва, полностью закончил партитуру для огромного симфонического состава, двух смешанных хоров и пяти солистов. Сюжет (из поэзии датчанина Якобсена на темы средневековых сказаний) напоминает повести о Тристане и Изольде. За солистами закреплены не столько имена, сколько конкретные романтические функции. Король Вальдемар (тенор) влюбляется в девушку (сопрано), которую убивают по приказу королевы (меццо). Все происходит в замке Гурре — вымышленном объеме чувственных и холодных, экзальтированно-восторженных и успокоительных состояний. Историю комментируют хор, чтец-певец (бас-баритон) и Клаус-дурак (тенор).
В Берлине "Песни Гурре" исполнялись на пределе человеческих возможностей. Отличный тенор Томас Мозер (Thomas Moser) и Элизабет Уайтхауз (Elizabrth Whithouse, сопрано) временами тонули в оркестре: просто не хватало дыхания. Меццо Анне Софи фон Оттер (Anne Sofie von Otter) драпировало особо сложные места великолепной актерской складкой. Самыми безупречными из поющих предстали два хора — Chor der MDR Leipzig и Rundfunkchor Berlin, знаменитый бриттеновский тенор Филип Лэнгридж (Philip Langridge) и Томас Квастхофф (Thomas Kuasthoff), жутковато-нервный, в то же время предельно искренний комментатор событий (вроде баховского Евангелиста). Одним своим присутствием этот гениальный карлик переворачивал душу слушателей даже тогда, когда партитура предписывала ему молчать.
Все позаимствованное Шенбергом у музыкального прошлого словно отражало настоящее. Взволнованное вагнерианство раннего Шенберга звучало последней из самых роскошных бесконечных мелодий. В шелестах тишины слышалась иссякаемость живого дыхания. В кульминациях — апокалипсис, но вместе с тем и намек на устойчивую сопротивляемость мира.
Гурре — всего лишь фонема, которая у Шенберга вызвала аналогию с воркованием голубей. Истолковывал ли ее сам композитор как метафору земной жизни, жизни, исполненной удивительных красот и непостижимых страданий, трудно сказать. Но в современном Берлине за него эту ответственность взяли музыканты. Их право. Немецкая премьера "Песен Гурре" в 1914 году проходила в Лейпциге в исполнении этого же оркестра Берлинской филармонии. За пультом стоял Арнольд Шенберг, уже признанный, даже знаменитый. "Меня повсюду знают. Узнают по фотографиям. Осведомлены о моей биографии, об обстоятельствах моей жизни, и чуть ли не лучше меня самого",— писал он из Германии. Как будто знал: это останется правдой почти век спустя. То есть людям очень понадобятся "Песни Гурре" — изумительно красивая и честная музыка о человеческой беде и о том, чем заживляется боль: верой в Бога, верностью своей любви и сознанием предуказанности земного пути.