На сцене Большого в спектакле "Сильфида" партию Джеймса станцевал датчанин Йохан Кобборг. Его стараниями старинный романтический балет превратился в психоделический триллер.
Йохан Кобборг (Johan Kobborg) — вторая мировая знаменитость из трех, чьи выступления в сентябрьских спектаклях Большого театр окрестил "фестивалем звезд". Балеты звездам подбирали "по потребностям". Понятно, что Йохану Кобборгу (экс-премьеру датского Королевского балета, ныне ведущему танцовщику Королевского балета Великобритании и знатоку хореографии Августа Бурнонвиля) предложили "Сильфиду" — самый знаменитый балет датского классика.
Первенец романтической хореографии появился в репертуаре Большого лет семь назад — поставили его петербуржцы, а окончательный лоск навела Эльза Марианна фон Розен (Elsa Marianne von Rosen), датская блюстительница канонов. Московские солисты балет любили: премьеры с удовольствием облачались в шотландские юбки и увлеченно стригли заноски, примы по мере возможности порхали и имитировали позы со старинных гравюр. Но никому и в голову не приходило разыгрывать всерьез историю любви крестьянского парня и "дочери воздуха". Со школьной скамьи зазубрив азы про "конфликт мечты и действительности", москвичи лишь посильно оживляли условную схему романтической сказки.
29-летний Йохан Кобборг в "Сильфиде" танцевал блистательно — сверкал безукоризненными entrechat, туры в воздухе крутил вправо и влево, резко — на секунду замирая в воздухе — взмывал в больших jetes, застывал в безупречных "пятых" после неторопливых и стройных пируэтов, позировал с естественной элегантностью. Но совершенно неожиданно главным в балете оказались не танцы. Невысокий, с тяжелым костистым лицом танцовщик-актер — антипод традиционного романтического красавца — умудрился внедрить в грациозную "Сильфиду" все сумрачные заморочки скандинавского театра.
Вопреки названию главным персонажем балета оказался герой Кобборга, а вовсе не шаловливая Сильфида в исполнении легкой, но резковатой Марианны Рыжкиной. Явление воздушного призрака в идиллическом интерьере шотландского дома стало первым признаком сумасшествия основательного крестьянского парня, а уютный лес второго акта с резвящимися сильфидами и декоративными ведьмами — его психоделическим видением. Веками устоявшиеся мизансцены зазвучали с непривычной конкретностью, патриархальная безмятежность танца окрасилась нарастающим ужасом. Следя за явлениями-исчезновениями своего личного призрака, этот Джеймс то блаженно отдавался безумию, то возвращался в реальность, с ужасом ставя диагноз самому себе. В финальном поединке с колдуньей датчанин фантастически достоверно станцевал агонию изнемогшего рассудка, виртуозно избежав неуместного в балете натурализма.
Свое психоделическое рукоделие Йохан Кобборг соткал с дотошностью бергмановского актера. Так, не тронув ни одного канонического па, питомец самой консервативной балетной школы мира сделал актуальным самый древний из сохранившихся балетов.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА
19 сентября в Большом — второе выступление Йохана Кобборга в "Сильфиде".