Страна потеряла от ограничений до $25 млрд, в то время как государства ЕС — до $100 млрд. Такие цифры на инвестиционном форуме в Сочи привел замминистра экономического развития Алексей Лихачев. «Мы внимательно следим и за формальной, и за содержательной стороной отрицательного влияния санкций», — подчеркнул финансист. Заведующий лабораторией сравнительных исследований экономических систем экономического факультета МГУ Андрей Колганов обсудил заявление с ведущим «Коммерсантъ FM» Максимом Митченковым.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
— Насколько верно утверждение, что Россия пострадала не просто меньше, а в четыре раза меньше, чем страны Запада, от санкций?
— Ну, мне сложно оценивать количественными данными, которыми оперировал заместитель министра, я собственных расчетов не проводил. Тех расчетов, которые делал он, я тоже не видел, мне поэтому сложно давать строгую оценку. Но я могу сказать следующее: санкции, которые были введены против России и санкции, которыми ответила Россия, асимметричны. Против нас были введены ограничения по отдельным физическим лицам и компаниям, были введены ограничения на доступ к долгосрочным финансовым ресурсам и ограничения на поставку некоторых технологий. Что касается нас, то Россия заблокировала доступ тем странам, которые участвуют в санкциях, на рынок многих видов продовольствия.
Поэтому непосредственные потери, скорее всего, действительно выше у наших, что называется, контрагентов, участников антироссийских санкций. Вероятнее всего, они на данный момент понесли большие потери.
С другой стороны, те санкции, которые предприняли они, могут иметь негативные долгосрочные последствия, связанные с замедлением экономического развития России, поскольку получать долгосрочные финансовые ресурсы из других источников дороже. Их можно найти в том же Китае, например, но это обойдется нам дороже, и доступ к современным технологиям, вероятно, можно получить через третьи страны, так сказать, различными окружными путями, как это в свое время делал Советский Союз. Но опять-таки это будет обходиться дороже, и не любые технологии мы сможем получить таким образом.
— Господин Колганов, то есть, по вашим словам, я так понимаю, ситуация может измениться в ближайшее время, и потери России могут превысить потери ЕС от санкций?
— Те потери, которые несем мы, очень сложно точно оценить количественно. Потому что они будут зависеть во многом от того, какую политику противодействия этим санкциям мы изберем, и насколько она будет эффективна. Ну, например, если Россия сумеет в достаточно близкой перспективе резко активизировать свои усилия в инновационной деятельности, то потери от санкций этим будут значительно смягчены. Если Россия сумеет найти способы мобилизовать внутренние финансовые ресурсы и создать эффективные экономические институты, которые бы канализировали эти финансовые ресурсы на цели экономического развития, опять-таки наши потери будут минимизированы. Если же это не будет сделано, то в среднесрочном периоде мы начнем чувствовать, естественно, негативные последствия этих санкций.
— А сейчас Россия уже смогла хоть как-то адаптироваться к этим санкциям?
— Да, в какой-то степени адаптировалась, потому что процесс импортозамещения начался не вчера. Кое-что было сделано в этом вопросе и по продовольствию, и по некоторым видам оборудования. Но пока я эти усилия оцениваю как недостаточные.