Россия призывает ввести санкции против тех, кто сотрудничает с «Исламским государством». Об этом с трибуны Совбеза ООН заявил глава российского МИД Сергей Лавров. По его словам, важнейшей прикладной задачей остается противодействие финансированию терроризма. Ранее Совфед разрешил Владимиру Путину использовать российские военно-воздушные силы в Сирии для борьбы с ИГ. Россия пошла на такой шаг по просьбе сирийского президента Башара Асада. При этом в НАТО предупредили, что военные усилия Москвы в Сирии не должны противоречить действиям коалиции, возглавляемой США. Доцент кафедры политической теории МГИМО МИД России Кирилл Коктыш и председатель правления Центра политических технологий Борис Макаренко обсудили тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Анатолием Кузичевым в рамках программы «Pro и Contra».
Фото: Bassam KhabiehTEMPLATE OUT, Reuters
Кирилл Коктыш: «России в любом случае придется решать эту проблему, потому что, не решив проблему ИГ, она остается в опасности сама идеологически, ведь ваххабизм распространяется по российским исламским регионам, с этим нужно что-то делать. И вторая вещь: если ничего не сделать на сирийской территории, то завтра ИГ может выплеснуться в Центральную Азию, и Россия может получить европейский вариант беженцев в гораздо более худшем варианте, чем получила Европа. Поэтому здесь выбор был небогат: нужно действовать на сирийской территории, потому что иначе пришлось бы действовать, может быть, год спустя на территории своей собственной.
После последних обнародованных случаев перехода так называемой умеренной оппозиции на сторону ИГ провести грань между вот этой оппозицией и ИГ достаточно сложно. Но, наверное, каким-то образом эту границу провести возможно, ее будут проводить практическим образом, потому что кто-то будет сотрудничать с Асадом, кто-то выберет ту сторону, а третьей стороны, умеренной, наверное, просто в данной комбинации не останется. Поэтому история сама в ближайшее время какие-то точки расставит. Асад все-таки представляет собой то государство, легитимное государство, которое, наверное, обладает наибольшей легитимностью из всего остального, что есть на территории Сирии».
Борис Макаренко: «ИГ — это порождение очень сложной эволюции радикального исламизма, к ваххабизму имеющего крайне косвенное отношение. Спровоцировано это очень многими корявыми действиями, в том числе и Советского Союза. Не влезли бы мы в Афганистан — не полезли бы американцы помогать тамошним мусульманским радикалам, не появилась бы "Аль-Каида" такой, какой мы ее знаем. Ну, долгая это история. Через год, естественно, ничего бы не было ни в Центральной Азии, ни на территории России. Но перспективы появления такого монстра ислама, отвергшего на самом деле свои коренные принципы, среди которых и государственность, — да, конечно, это очень страшная угроза. Естественно, это угроза, естественно, за год бы со светскими режимами Центральной Азии, скорее всего, ничего бы не случилось, но угроза того, что от этой сетевой структуры поползут террористические акты по всему миру, в любой точке может быть, упаси Господи, в России, — конечно, эта угроза есть, и, конечно, эту гадину давить надо.
Действительно, сейчас трудно отличить ИГ от оппозиции. Пока человек с орудием на той территории, которая занята ИГ, с ним надо бороться. Это тот консенсус, о котором, очевидно, договариваются Россия и США. Но считать, что каждый, кто в Сирии против Асада, это ИГ, — неверное, глубокое заблуждение. Асад во многом случайно попал на роль руководителя страны, а на самом деле это для него знамя, которым прикрывается руководитель силовых структур, принадлежащих к алавитской общине. При нем мира в Сирии не будет. Можно победить ИГ, но нельзя заставить всех сирийцев принять режим Асада после того, что он совершил с сирийским народом за последние годы. Пролитая кровь ему не забудется. Все прекрасно понимают, что будущее единой Сирии — это будущее без ИГ и без Асада.