Мой коллега, выпускающий редактор вчерашнего номера Игорь Тулин, передал мне "по смене" тему Таджикистана — очередной кровавый конфликт в очередной бывшей советской республике. За сутки ситуация в Душанбе из острой фазы перешла в вялотекущую, радио и ТВ говорят о "стабилизации обстановки", и мы решили пока отозвать в Москву наших специальных корреспондентов Бориса Клина и Владимира Опрышко. Не исключено, однако, что спецкорам снова предстоит поездка в зону конфликта: их последний репортаж из Душанбе не вселяет излишнего оптимизма в отношении скорого достижения национального согласия в Таджикистане. Впрочем, судите сами.
27 октября — впервые с начала переворота — исполняющий обязанности президента Таджикистана Акбаршо Искандаров показался общественности и провел пресс-конференцию в разгромленном здании Верховного Совета республики. Президент был небрит, но спокоен и выглядел достаточно уверенно. Основания для такой уверенности у него появились, очевидно, утром — после телефонного разговора с Борисом Ельциным, суть которого г-н Искандаров изложил журналистам: президент России дал принципиальное согласие на то, чтобы 201-я дивизия российских войск, дислоцированная в Душанбе, обеспечила режим чрезвычайного положения, введенный в прошлую пятницу Искандаровым.
Мы задали вопрос таджикскому президенту: "Можно ли расценить такое решение как конец нейтралитета нашей армии в Таджикистане и однозначный выбор Москвы — в пользу Искандарова?" Г-н президент ответил по-восточному уклончиво:"Российские войска сохраняют нейтралитет".
Видимо, чувствуя в качестве поддержки реальную военную силу, Акбаршо Искандаров далее выступал уже как восстановивший свою законную власть глава государства. На вопрос о роли экс-президента Рахмона Набиева в перевороте уверенно ответил: "Создана комиссия, генеральный прокурор во всем разберется, перед законом все равны". О сессии ВС Таджикистана, которую планировалось (как одно из условий мирного соглашения с лидером заговорщиков Сафарали Кенджаевым) провести в Ленинабаде, и. о. президента не упомянул. Говорил о необходимости провести на этой неделе меджлис (нечто вроде "круглого стола") в Ходженте с участием представителей "всех политических группировок" (входит ли группа Кенджаева, которую местное телевидение называет "путчистами", в их число, так и осталось неясным). Затем президент покинул здание парламента и под охраной двух бронетранспортеров с российскими десантниками отправился в штаб 201-й дивизии, который он по-прежнему не покидает — уже четвертые сутки.
Странное впечатление производит эта победа (или "стабилизация обстановки"): законный глава государства сидит не в президентском дворце, а на территории воинской части чужой армии, которая одна только и может поддержать порядок в его столице. С окраин Душанбе до сих пор слышны выстрелы, телефонная сеть города работает с перебоями. Несколько высокопоставленных чиновников МВД Таджикистана, устроивших нам экскурсию в президентский дворец, сказали откровенно:"Системы власти в городе больше нет. Все держится на русских войсках. Уйдет Россия — начнется новый Карабах". Они же рассказали нам, что из президентского дворца до сих пор не могут вывезти все трупы — нет бензина, и высказали опасение: из-за отсутствия бензина может встать на прикол бронетехника российской армии. В президентском дворце мы зашли в разгромленный кабинет Искандарова. Рассмотрели брошенную заговорщиками посуду, остатки анаши на полу и не удержались от соблазна посидеть в сломанном шатающемся президентском кресле.
В пресс-службе президента России, куда редакция Ъ обратилась за комментариями по поводу телефонного разговора Бориса Ельцина и Акбаршо Искандарова, ответили: "Борис Николаевич нам ничего не говорил об этом звонке".