Как в Узбекистане относятся к России? Не забыли ли местные жители русский язык? На что тратят заработанные деньги вернувшиеся от нас «трудовые мигранты»? Насколько остро стоит угроза исламизма и терроризма в стране? На эти и другие вопросы ведущему «Коммерсантъ FM» Анатолию Кузичеву ответил только что вернувшийся из Узбекистана международный обозреватель ИД «Коммерсантъ» Максим Юсин в рамках программы «Действующие лица».
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
«Россия – один из двух гигантов, которого Узбекистан пытается привлечь на свою сторону»
Максим Юсин о партнерстве с Россией: «Узбекистан в отличие от соседних республик ощущает себя региональной державой. То есть у него есть свои интересы в Киргизии, у него есть свои интересы в Таджикистане, в Туркмении, но Туркмения настолько изолирована от всего мира, у них визовый режим даже с Узбекистаном введен, как и со всеми, как и с нами, что в Туркмении сложно реализовывать эти интересы. Но в Таджикистане они есть, в Киргизии есть, и часто даже входят в противоречие с нашими интересами. Поэтому Узбекистан — это где-то наш и партнер и конкурент со своими амбициями. Узбекистан — очень сложный партнер, может быть, самый сложны из всех республик Средней Азии».
Об уровне преступности: «Преступности, как все уверяют, вообще никакой нет, автомобили не закрывают, оставляют. Да, можно ходить по рынку, у тебя расстегнута сумка, из нее местные сумы торчат. Кстати говоря, если ты их меняешь и тебе дают самыми популярными купюрами по 1 тыс. сумов, то, разменяв там $100, тебе нужен рюкзачок, чтобы их туда положить. А если $200, то большой рюкзачок. Тем не менее, никто ничего не стащит».
«Девушки в Ташкенте одеты как в Москве»
Максим Юсин о проблеме исламизма в Узбекистане: «В метро там очень интересно: в каждом вагоне висит на русском и на узбекском языке надпись вроде такой: «Наше время требует бдительности». Бдительности от исламизма, потому что они же в свое время, местные исламисты, организовывали теракты в Ташкенте, они не такие кровавые были, конечно, как на Ближнем Востоке, в основном против полицейских, но тем не менее. Угроза — это исламизм. Но опять-таки, конечно, для общества она остро стоит, но для туристов, приезжающих в основном в такие центры, уже освоенные, как Ташкент, Бухара и Самарканд, это не чувствуется абсолютно, потому что исламизм сконцентрирован в другой части Узбекистана.
Есть Ферганская долина, ближе к Таджикистану и к Киргизии. Юго-восток, три страны смыкаются, там действительно больше исламистов, но туда и никакой сумасшедший турист не поедет, журналист поедет, турист не поедет. Мы все-таки обращаемся к более широкой категории наших сограждан. Им, наверное, в Фергане делать нечего.
А в других областях не ощущается никакого исламизма: в Ташкенте я не встречал практически женщин, одетых не то что в мусульманские платки и так далее, даже в национальной одежде нет. Девушки ходят в мини-юбках, благо жарко, то есть одеты, как в Москве. В Самарканде и Бухаре больше в традиционной одежде, в том, что халатами мы называем, не знаю, как это правильно называется, но, тем не менее, это просто воспринимается как национальная одежда без налета исламизма. И, как объясняли нам местные люди, причина такого спокойного, ненавязчивого ислама — то, что в Узбекистане традиционно было распространено суфийское учение — мистическое, толерантное к другим религиям, к другому образу жизни, и это абсолютно не уже навязший у нас в зубах ваххабизм, который портит жизнь бедным обитателям Ближнего Востока, нет, это нормальный и мирный ислам».
О том, почему жители Узбекистана ценят своего президента: «Ислам Каримов воспринимается многими людьми как гарантия того, что более свободы нет, демократии нет, но есть хотя бы стабильность, и все не взорвалось, как в Таджикистане, например, как в Сирии той же, еще где-нибудь, то есть люди говорят: дай бог ему здоровья, дай бог ему пожить подольше, очень жалко, что нет такого надежного преемника, чтобы мы знали, что если что-то случится, не дай бог, с Исламом Абдуганиевичем, власть перейдет к такому-то, и все будет под контролем. Нет, нет у них такой уверенности».
«Даже не веришь, что такие цены могут быть»
Максим Юсин о ценах в Ташкенте: «Даже не веришь, что такие цены могут быть. Например, такси в пределах Ташкента. Ташкент — двухмиллионный город, там большие расстояния. В любое место такси стоит меньше доллара, 4 тыс. сумов. На черном рынке доллар стоит 4,7 тыс. Но здесь надо сразу несколько советов дать будущим путешественникам, самое главное — это быстро и не у первого попавшегося таксиста, — потому что он обманет с курсом, — поменять доллары по черному курсу. Потому что существует официальный курс, в нашем случае он был 2,59 тыс. сумов за доллар, и существует курс черного рынка, который все знают. Цена твоего отеля номинирована в долларах, условно говоря, $80, но цены тебе выставляют в сумах по официальному курсу. Может, вы в долларах заплатите, но наивно, как будто не знаешь вообще этого подвоха, говоришь: «Да, нет, у меня сумы есть». «Ну, давайте в сумах», — говорят они с чуть меньшим энтузиазмом, но принимают эти сумы. Здесь уже опыт торговли на восточном базаре должен сказаться».
Об отношении к алкоголю: «Переходим к исламизму. Пьют все, нормально к этому относятся. Сидим в ресторане, за соседним столом пьют узбеки, причем некоторые узбеки вполне себе одеты непросто, как там ташкентская интеллигенция, а как будто бы приехали из кишлаков, вполне такие старенькие дедушки с бородой. Пьют, водочка стоит местная, местное пиво, хорошее, местное вино, не очень хорошее, но, тем не менее, оно есть, местный коньяк. В этом плане Узбекистан — это светская страна. Одна из тех стран, которую я в будущем, когда мы будем спорить об исламе, буду ставить в пример. Это тот самый ислам, которым мы, постсоветское пространство, должны гордиться и совершенно не смущаться, что там есть якобы эталонный ислам в Саудовской Аравии, где-то еще в Персидском заливе. Нет, я считаю, эталонный он на постсоветском пространстве, у нас — у татар, у башкир, у узбеков, у казахов».