Сегодня исполнилось бы 70 лет Микаэлу Таривердиеву (1931-1996), чьи первые балеты шли на сцене Тбилисского оперного театра в конце 40-х, а поздние сочинения транслировались европейскими радиоканалами уже в начале 90-х.
За сорок с лишних лет он написал множество камерно-вокальных сочинений, опер и балетов. Но публикой любим за музыку к "Мгновениям весны" и "Иронии судьбы". В красивой даже по западным меркам биографии композитора почти нет темных пятен. Счастливое тбилисское детство. Блестящее поступление в Институт имени Гнесиных. Класс композиции у Хачатуряна, позволявшего ученику во время отлучек властвовать в кабинете, где, кроме фортепиано, был еще маленький орган. Общажная жизнь в комнате на восьмерых, один из которых играл на тромбоне.
Особым эстетским шиком композитор во студенчестве считал легкий сплав прокофьевской модерности со старинным стилем инструментального барокко. Увлечение Прокофьевым впоследствии прошло. А вот "старинность" осталась. Впоследствии таривердиевскими циклами на стихи Цветаевой и Ахмадулиной она была как-то иррационально вывернута. Лирическая истерика текстов лишила музыку доверительной интонации. Но таковы были вкусы времени. Артистическая среда 60-х была заражена богемным вирусом крайнего самовыражения. Судя по всему, и в музыке ей импонировало выворачивание наизнанку. Хотелось угара, а не комфорта. Крика, а не тишины. Короче, того, что внятно демонстрировало бы свободу артистической личности.В общем и целом от резких демонстраций Таривердиеву удалось отвертеться, хотя он тоже берег свою свободу. Будучи членом Союза композиторов, манкировал все его мероприятия, предпочитая образ жизни богемного художника, всеми обожаемого лирика, пусть даже и кинотеатрального прикладника. Никто не мог жучить его за отсутствие на собрании секции СК или за невступление в партию. С одной стороны, его как бы забойкотировали. Но с другой — заказы на музыку и без союза шли к нему сами собой.
Киношники ценили в нем дотошность. Пройдя на радио двухгодичный звукорежиссерский курс, Таривердиев засиживался на записи. Долгая кинопрактика сделала его эмпирическим теоретиком студии. Он считал, что микрофон — не только инструмент подзвучки, но и носитель особой эстетики: когда шепот делается частью музыки, а еле различаемое проборматывание текста слышнее громкого вопля. На этой его теории росли еще юная тогда Алла Пугачева, Елена Камбурова, трио "Меридиан", дуэт Беседина--Тараненко.
Сам же Таривердиев в 80-е что-то потерял. После удачнейшего сотрудничества с камерным театром Бориса Покровского, "Современником" и "Таганкой" ничего не вышло с Большим театром, куда был написан балет "Девушка и смерть". Балет для Плисецкой. На проданный "Мерседес" Таривердиев обзавелся собственной студией и зажил в свое удовольствие, коллекционировал курительные трубки, фотографировал и получал "Ники" за свои киноработы.
МАРФА Ъ-ВАСИНА