Каждый вечер невысокий крепкий мужчина в красной форменной майке сборной России занимает одно и то же место в самом укромном уголке пресс-трибуны чемпионата мира по легкой атлетике в Эдмонтоне. Не отрывая взгляда от монитора, он нет-нет да и перекрестится, беззвучно творя какую-то особую молитву. Думая, что никому до него дела нет, он тем не менее постоянно находится под прицелом сотен глаз. В течение четырех вечеров рассуждения главного тренера сборной России ВАЛЕРИЯ КУЛИЧЕНКО записывала корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Зачем вы, словно бравый солдат, по стойке смирно встаете с места, когда звучат гимны? Ведь на пресс-трибуне этого можно и не делать?
— Так уж приучен. Один раз принципиально не встал, когда румынский гимн в честь победы Сабо на 1500 м звучал, так на следующий день все газеты об этом написали. А я думал, что на меня здесь никто внимания не обращает.— Доставала вас, видать, эта Сабо...
— Да бог с ней, с истеричкой. После того, как Ольгу Егорову полностью реабилитировали и последний анализ оказался отрицательным, меня больше заботит другое — неужто журналисты, которые всю эту шумиху затеяли, перед Ольгой не извинятся? Мне в четверг сразу из трех стран — Финляндии, США и Италии — прислали научные статьи, в которых доказывается, что методика парижской лаборатории по определению эритропоэтина работает всего на 7,6%. А этим французским деятелям, чтобы $3 млн моковских денег огрести, надо во что бы то ни стало показать действенность их методики. Естественно, они постараются обнаруживать ЭПО у каждого второго.
— Не чересчур ли близко к сердцу вы принимаете все здесь происходящее?
— По-другому не могу. Знаю ведь, что если медалей запланированных недоберем, меня козлом отпущения сделают. А это, собственно, удел всех главных тренеров: удача — все хороши, поражение — виноват один главный. Почему-то никто не хочет понять, что главный никого не тренирует, а только организует тренировочный процесс совместно с тренерами сборной команды, дает направление и предлагает по нему следовать. А у нас в федерации — полная демократия, каждый что хочет, то и делает. Возьмем, к примеру, Татьяну Котову. Я уверен, что если бы она приехала сюда вместе с командой 27 июля, а не 4 августа, то "золото" было бы ее. Правильно мой друг Аркаев говорит: в спорте не должно быть никакой демократии. Невозможно представить, что одни его гимнасты на чемпионат мира поехали, а другие сказали бы, что подъедут позже. Да уйду я осенью, когда контракт истечет. Поеду куда-нибудь за рубеж работать, хотя бы в Японию.
— Контракт четырехгодичный?
— Если бы. Нет у меня долгосрочного контракта. И не было. Ежегодно вот уже три года со мной его перезаключают. Разве можно в таких условиях работать на перспективу? Вот и латают дыры каждый год. Беда нашей легкой атлетики заключается в том, что прервалась связь поколений, группа резерва готовится отдельно, без участия главного тренера сборной. А что мы имеем в результате? За девять последних лет только девять бывших юниоров влились в основной состав.
— Почему так мало?
— А тренерам на местах важно не спортсмена высокого класса вырастить, а самим скорей-скорей заслуженного получить. Вот и выжимают они в погоне за званиями из своих юнцов все соки — благо заслуженных дают за победу в юниорских чемпионатах. А потом хоть трава не расти, плевать, что человечка сломали. Потому-то и сборная у нас возрастная.
— Видимо, эта беда не единственная?
— Бед у нас хоть пруд пруди. Одна коммерция чего стоит. Растишь спортсмена, по сборам целый год возишь, истины прописные вдалбливаешь, мол, стань сначала чемпионом, а потом втрое дороже стоить будешь, ан нет. Весной наезжают толпой купцы-менеджеры и давай им головы дурить. И все мои наставления из их бедовых головушек — вон. И пошли-поехали, словно бараны на заклание.
— Что же делать, как остановить этот процесс?
— Пока в стране будет такой бардак, никогда национальная команда не будет выступать хорошо. Склеить ужа и ежа, как я говорю в таких случаях, невозможно. А еще, по моему глубокому убеждению, отбор на основные соревнования надо по-другому делать и не возить огромный балласт.
— Так кто же мешает?
— Президиум федерации, территории опять же руки мне выламывают, навязывают своих бесперспективных спортсменов. Я считаю, что автоматом в национальную команду должны попадать только чемпионы России, а остальных должен выбирать главный тренер. И так вот еле-еле до 80 человек сборную сократил, врагов себе нажил. Мог бы еще человек 20 убрать спокойно. Слишком уж тяжел хлеб на чемпионате мира, поэтому сюда должны были приехать только те, кто может эту жуткую битву выдержать. В общем, если б не был сумасшедшим фанатиком всего этого дела, давно бы уже уехал.
— Так, вроде, однажды уже уезжали?
— Было дело. В Японию. Зарплату мне там положили не $300, как здесь, а $6,5 тыс., машину дали, переводчицу. В общем, три месяца такой сладкой жизни выдержал, два сбора провел и... вернулся. Не могу.
— А говорите — уедете...
— Да никуда я не уеду. Даже если и выгонят. Вон, наберу собственную группу выносливости и опять, как раньше, олимпийских чемпионов готовить буду.
— Вы согласны со Светланой Мастерковой, которая высказала опасение, что российская легкая атлетика стоит на пороге краха?
— Краха не будет по той простой причине, что у нас всегда найдутся сумасшедшие, которые будут двигать легкую атлетику вперед. Любое дело личности делают, вот только когда наше государство поймет, наконец, что с ними, с личностями, считаться надо?
— Много желающих занять ваше теперешнее место главного?
— Полно. Рвутся люди, думают, наверное, такое сладкое место! Давайте, попробуйте! Я — пожалуйста.