В августе 1921-го в Петербурге умер человек, который единственный после Пушкина самими поэтами признан был лучшим поэтом России. В этом сходились и его друзья-недруги (Гиппиус, Мережковский, Сологуб), и соперники (Гумилев, Ахматова, Городецкий), и сотни других коллег по стихосложению. Единодушие странное — до сих пор Блок остается самым непонятым поэтом.
Он ставил в тупик еще современников. Символист, но слишком романтичен. Декадент, но порою слишком прост. Гениальный поэт, но некоторые его стихи из ряда вон плохи. Еще хуже проза. Сологуб заметил: "Блок умен, когда пишет стихи: не умен, когда пробует писать прозой". Дневники поразили тех, кто знал Блока: Андрей Белый "орал от негодования", Анна Ахматова для себя резко разделила поэта и автора дневников.
Блок вообще собрание жизненных парадоксов. Драматическое детство — отец, избивающий мать, недоброжелательно равнодушный к ребенку отчим и наряду с этим куча любящих, балующих, внимательных женщин вокруг. Интеллигентская семья посылает его в гимназию, "идиотическую" и "плебейскую", где к тому же процветает педерастия. Профессорский сын с трудом переваривает юридический, а затем и филологический факультет университета. Молодой Блок — декадент и фат (на свидания с будущей невестой ездил в белом кителе на белом коне), но в быту по-немецки аккуратен и педантичен. Всю жизнь преклонялся Прекрасной Даме, волочился за актрисами и певицами, но женоненавистником был изрядным: "Все известно заранее, все скучно... Бабье, какова бы ни была — шестнадцатилетняя девчонка или тридцатилетняя дама". Вожделенная семейная жизнь и полное фиаско в ней. В антибуржуазном порыве принимает все три революции, но ненавидит народ, толпу ("закрываю глаза, чтобы не видеть этих обезьян"). Вставлен собой и другими в революцию, но ничего в ней почти до конца жизни не понимает ("Я никогда не возьму в руки власть, я никогда не пойду в партию, никогда не сделаю выбор, мне нечем гордиться, я ничего не понимаю").
Тоньше других, наверное, его настроение чувствовала Зинаида Гиппиус: "Из Блока смотрел ребенок, задумчивый, упрямый, испуганный, очутившийся один в незнакомом месте". Но этот "ребенок" один в начале ХХ века мог себе позволить рифмовать "свои--твои", мало что понимать в философии (а как думал Гумилев, и в стихах тоже), путаться с большевиками, давать им в поводыри Христа. Ему не нужно было ума, хватало гениальности. И все его сюжеты — Россия, Прекрасная Дама, революция — лишь "лирические величины", музыку которых он слушал всю свою жизнь. Права была Ахматова, отведя ему в своем знаменитом определении "трагический тенор эпохи" роль медиатора, эта роль Блоку подходит как никому другому в русской поэзии.
Когда, после СССР, в России разом опубликовали всех расстрелянных, забытых, уехавших и полуофициальных поэтов ХХ века, Блок был оттеснен на позиции хрестоматийного классика. Как казалось, слишком романтичного, слишком неземного, слишком изученного, чтобы увлечь перекормленное историческими и литературными открытиями перестроечное поколение. Однако, несмотря на сотни статей и монографий, уйму воспоминаний и опубликованные аж в 1928 году поразительные дневники, Блок был и остается одной из самых загадочных фигур русской литературы.
Юбилейную годовщину отмечают в Петербурге шире, чем обычно. Главным организатором акции выступил, естественно, Музей-квартира Блока. Вчера, в день смерти поэта, состоялись панихиды на Смоленском (церковная) и Волковском (гражданская) кладбищах. В музее прошел вечер памяти: сотрудники музея подробно рассказали о похоронах Блока и событиях августа 1921 года вообще. Одно из главных таких событий — гибель еще одного поэта, Николая Гумилева. 10 августа Музей Блока откроет выставку "Блок и Гумилев", основанную на материалах 80-летней давности. Завершатся мемориальные мероприятия лишь 25 августа: Музей Блока и Музей Ахматовой (Фонтанный дом) совместными усилиями расскажут о Таганцевском деле, по приговору которого был расстрелян Гумилев.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА, ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург