Главы МИД "шестерки" международных посредников начали финальный этап подготовки соглашения по ядерной программе Ирана. Ожидается, что документ будет подписан уже во вторник. Руководитель Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаны Барыкиной.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
— Противоречивые высказывания по поводу финальных переговоров. Близки ли стороны к сделке?
— Или сейчас, или никогда. Поэтому и одна, и вторая сторона будут стремиться все-таки прийти к компромиссу, прийти к заключению сделки. Поэтому вероятность достаточно высокая.
— Какой же итог стоит ожидать?
— Проблема в том, как снимать санкции с Ирана. Совет безопасности хочет понять, как — сразу или поэтапно. В этой поэтапности вся проблема и заключается. Как это будет сопровождаться, МАГАТЭ как будет проверять. Там много таких технических вещей. Но и в самом Иране уже очень много людей, которые хотели бы, чтобы соглашение было подписано. Это не только сам президент Роухани, который на критику иранских консерваторов по поводу этих соглашений сказал, что вы можете что угодно говорить, но вы спросите у простых людей, точнее, у их кошельков. Санкции все-таки сказываются на иранском населении. Больше того, даже в силовых структурах Ирана многие считают, что ограничение ядерной программы — это нормальное явление, появится дополнительные средства в любом варианте, которые, например, можно будет задействовать для решения вопросов, с точки зрения интересов Ирана в Ираке, в Сирии и в Леване, или в Йемене. Потому все-таки к соглашению придут.
Только я хотел бы отметить: а причем тут мы, Россия, что мы от этого получим? И тут, к сожалению, плюсов-то будет очень мало. Потому что министр нефти и газа Ирана Зангане заявил, что в случае снятия санкций, они в течение трех месяцев могут вернуться к добычи нефти 2,5 млн баррелей в день, то есть как это было до санкций. А Иран когда-то добывал нефть при шахе, когда вообще не было никаких ограничений, 6,5 млн баррелей. Не трудно представить, что цена на нефть, понятное дело, в любом варианте пойдет вниз. Если возникнут проблемы и с газом, потому что иранцы рвутся на европейский рынок, это очевидная вещь, а крупнейшее в мире месторождение газа — это все-таки даже не у нас, а у них, это Южный Парс. Поэтому тут будет много нюансов. Эйфории не должно быть у нас, что завтра мы на иранском рынке как-то будем очень сильно представлены. Там, в первую очередь, будут представлены западные компании, потом китайские, а потом, может быть, где-то и мы.
— То есть даже какие-то оборонно-экспортные вещи, скорее всего, туда нескоро дойдут?
— Мы сейчас им поставляем С-300В — это "Антей-2500", да, это не С-300ПМУ, это совсем другая система, войсковая. Они разочарованы, они хотели получить С-300ПМУ, что как-то будет сказываться на наших отношениях. Что касается возможности модернизации той техники, которую когда-то мы им поставляли, МиГ-29, танки Т-72, то модернизацией этой техники, кроме нас, сейчас в мире занимается та же Венгрия, та же Чехия, та же Польша, — конкурентов у нас тут более чем достаточно. Нельзя исключить, и эта вероятность очень высокая, что если будет снято оружейное эмбарго со временем, то иранцы проявят интерес и к западному вооружению. Так что думать, что только мы тут, не стоит.