Девочке восемь месяцев. У нее тяжелый порок сердца, недостаточность аортального клапана. Обычно в таких случаях ждут, пока малыш подрастет немного. Операция на маленьком сердце — слишком ювелирное дело. Но в Лерином случае больше ждать нельзя. Сердце раздувается, того и гляди лопнет. Сердечная недостаточность нарастает. Оперировать теперь нужно быстро. Но у министерства здравоохранения Омской области, в которой живет Лера, не нашлось средств на оплату такого дорогого лечения.
Фото: Василий Попов, Коммерсантъ
О том, что у ребенка будет порок сердца, Лерина мама узнала, когда была беременна. Недостаточность аортального клапана видна на УЗИ. Расстроилась, конечно, но не слишком. Врачи обещали, что ребенок родится нормально, развиваться будет нормально, а когда подрастет немного, тут-то и заменят девочке аортальный клапан протезом. И все дела. Страшновато, конечно, но врачи сказали, что такие операции делают тысячами.
А когда Лера родилась, то выглядела вполне здоровой. Ну то есть совсем здоровой, включая высокую оценку по шкале Апгар. Хорошо ела, спокойно спала, по возрасту научилась держать голову, по возрасту села. Совсем забыть про порок сердца, конечно, было нельзя. Плановые осмотры ребенка были не обычными, а кардиологическими. Но больше практически никаких особенностей. По возрасту встала...
И вот когда Лера встала и стояла в кроватке, держась за поручни, папа подошел к Лере и научил ее танцевать. Он просто показал Лере, что необязательно стоять ровно, а можно смешно дрыгать попой. И это действительно было очень весело, потому что они стояли друг напротив друга и смешно дрыгали попами. А минуты через три таких танцев и смеха у Леры посинели губы и началась одышка, какая бывает у стариков, поднимающихся по лестнице.
Чтобы Лера пореже танцевала и поменьше задыхалась, мама решила научить ее тихим и спокойным играм. Например, в ладушки. И Лера довольно быстро сообразила, как весело бывает хлопать в ладоши, пока мама напевает: "Что ели? — Кашку.— Что пили? — Простоквашку". Только от игры в ладушки у Леры тоже синели губы и тоже начиналась одышка. Чем старше девочка становилась, чем больше двигалась, тем более обычным делом оказывался для нее синий носогубный треугольник и тяжелое свистящее дыхание...
До семи месяцев она не болела вообще ничем. А в семь месяцев подцепила сопли. Наверное, в поликлинике, во время очередного планового кардиологического осмотра. Просто сопли, простуда, респираторное заболевание. Но дети с пороком сердца болеют респираторными заболеваниями не так, как здоровые дети.
Первые два дня — ничего особенного. Ну насморк, ну температура. Но на третий день появился кашель, который не прошел ни через неделю, ни через две. Когда Лера кашляла, губы у нее синели, а дыхание становилось свистящим. Это свистящее дыхание приводило к кашлю, губы синели еще больше.
Когда мама брала Леру на руки, то чувствовала, что сердце в дочкиной груди трепещет, как воробей. Пыталась посчитать пульс и не могла. Сердце у Леры стучало быстрее, чем мама успевала считать, даже про себя. Двести ударов в минуту? Двести пятьдесят?
Чтобы справиться с Лериным бронхитом, понадобился двухнедельный курс антибиотиков, причем в стационаре — уколы, капельницы. Лера даже как-то смирилась с уколами, а ингалятор так и вовсе полюбила, видимо сообразив, что хотя бы ненадолго ей действительно становится легче от ингаляций. А когда бронхит более или менее прошел, нельзя уже было не обращать внимания на больное Лерино сердце. Без синих губ и одышки не получалось уже ничего — ни дрыгать попой, ни играть в ладушки, ни сосать грудь, ни есть яблочное пюре.
Из инфекционного отделения больницы Леру выписали сразу в кардиологическое. На УЗИ было видно, что левая половина Лериного сердца раздулась. И это значило, что ждать больше нельзя. И это уже не будет простая операция. Это будет несколько операций. Сложных. Ювелирных — по причине маленького сердца и поэтапных — потому что девочка растет.
Чтобы повезти девочку на операцию в Томский кардиологический центр, мама запросила квоту в министерстве здравоохранения Омской области. Собрала, как положено, все документы. В назначенный срок позвонила спросить, готово ли.
В трубке был металлический голос, и этот голос сказал:
— Вам отказано в квоте.
— Как отказано? Как может быть отказано?
Но голос в трубке уже сменился гудками.