Когда Путин в Кремле вручал Госпремии, молодой Волос сидел рядом с живым классиком Владимиром Войновичем. Двум лауреатам было о чем поговорить, поскольку знали они друг друга задолго до встречи в Кремле. Когда-то агент по недвижимости Волос помогал восстановленному в гражданстве Войновичу приобрести квартиру. Потом Волос тоже стал инженером человеческих душ — и, вспомнив собственный опыт, описал в романе несколько дней из жизни московского риэлтера. Героя, похожего на Войновича, здесь, кажется, нет. Зато квартирный вопрос решается вполне в рамках отечественной литературной традиции.
А традиция означает не зацикливаться на жанре "производственного" романа. Санузел раздельный, пол кирпичный, первый-последний не предлагать — всего этого в "Недвижимости" самая малость: "например, захочешь купить квартиру, подсунут паленую — либо из армии в нее вот-вот кто-нибудь заявится, либо из дурдома".Квартирки сплошь с пауками да тараканами. И обитатели соответствующие — вздорные тетки, невзрачные мужички. Наверное, более удачливый риэлтер, насмотревшийся евроремонтов, перепланировок и двухэтажных покоев с бассейнами, зимними садами и подземными гаражами, написал бы совсем другой роман. Но пока литературе привычнее иметь дело с униженными и оскорбленными, которых "среда заела". И название "Недвижимость" становится символом не стабильности и благополучия, а беспомощного столбняка, в который впадают персонажи при всех их суетливых телодвижениях.
Но автор находит надежный классический выход. Вместо того чтобы порекомендовать, какой дом лучше, панельный или блочный, он советует подумать о вечном. Все равно все обмены и переезды заканчиваются одним — принудительным подселением в тесноватую потустороннюю коммуналку. Вот и главный герой романа все провожает: то своих бесконечных клиентов — с квартиры на квартиру, то собственного брата — в последний путь. Причем герой — тоже сапожник без сапог, риэлтер без квартиры: снимает комнату у старушки, как дома чувствует себя только в любимом авто.
Казалось бы, вокруг недвижимости должны разгораться гораздо большие страсти. У того же Войновича в "Иванькиаде" проблемы с жилплощадью символизировали абсурдность советского уклада жизни: все эти прописки, очереди, внеочередники... Это был смех сквозь слезы об уплывающей из-под носа кооперативной квартире. В знаменитом "Обмене" Юрий Трифонов, выстраивая собственную квартирную этику, давал грустную отповедь городскому мещанству. Нынешняя литература рассталась с бытовым морализаторством. Люди уже не делятся на не стяжателей, устоявших перед соблазном, и "вампиров", укушенных желанием комфорта. Волос не спешит оценивать новую реальность — он ее предварительно обозначает при помощи своего ненатужного, каллиграфического письма.
При всех исторических переездах классическая русская литература сохраняет свой рейтинг. Особенно на Западе. Там писателю стоит только намекнуть, что его произведение не просто детектив, а роман а-ля "Prestuplenie i nakazanie", так все кругом проникаются почтительностью. Вот Джон Бэнвилл (John Banvillle), как сказано в предисловии переводчика Александра Ливерганта, "пожалуй, самый крупный и авторитетный ирландский прозаик". В романе "Улики" он рассказывает историю одного преступления по-ирландски. Герой романа Фредди Монтгомери занимался статистикой и теорией вероятности. Как будто чтобы вырваться из "процента", он стремился совершать особенные поступки, противопоставляя себя остальным. Фредди ожидает, что именно тайна сделает его выше "унылых особей". Вроде бы убил не старушку, а служанку. И не топором, а молотком. И не чтобы идею разрешить, а ради парадокса. И украл не узелок, а старинный холст. И не сам покаялся, а полицейские замели. А все равно любой читатель, в том числе иностранный, сразу вспоминает Достоевского с Раскольниковым — что сразу придает роману значительность. Нет, чтобы заняться собственно Ирландией, которая в последние годы с распространением ирландских пабов и шумным празднованием Дня святого Патрика стала нам как-то ближе. Как и многие черты типично кельтского характера: "непостоянство, нетерпение; пылкость, страстность; простодушие, легковерие; любопытство, переимчивость; бесстрашие, безрассудство; любовь к яркому, блестящему; хвастовство, заносчивость". Недаром выпустили целую книгу кельтских сказаний. Здесь собраны подлинные кельтские тексты — не адаптированные и не упрощенные, как в популярном жанре "фэнтези". Результат понятен — сказания "Ойсин в Тир на Н-Ог", "Меч Кухулина", "Чудесная жена" и "Глам Дицин" снабжены подробными комментариями, которые зачастую превосходят по объему сами тексты. Но зато есть о чем поговорить в ирландском пабе.
ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА
Андрей Волос. Недвижимость. М.: Вагриус, 2001Джон Бэнвилл. Улики / Перевод с английского Александра Ливерганта. М.: Торнтон и Сагден, 2001
Лики Ирландии. Книга сказаний / Перевод, составление, комментарии С. Шабалова. М.-СПб: Летний сад, 2001