 |
— После того как страсти вроде бы улеглись, по какому пути будут развиваться отношения внутри телесообщества?
— Как-то зимой в новостях показали сюжет: в каком-то городе два дома перестали отапливаться, и отчаявшиеся люди вышли на улицу, заблокировав движение, а автомобилисты их чуть ли не рвали на части. Хотя надо было бы, наоборот, им объединиться. Это состояние общества характерно для нас. Для людей, живущих в России, страх — это часть генетической памяти. Страх, который висел над страной много веков, уж я не говорю о 75 годах советского строя. До тех пор, пока у людей не будет ощущения, что происходящее с другим может произойти и со мной, это и дальше будет происходить. Телевидение не является каким-то особым организмом, получается то же самое.
Поэтому не удивительно, что как только появился намек на то, что могут быть неприятности,— а то, что произошло с НТВ, это больше, чем намек,— все телевизионное сообщество мгновенно встало с выражением на лице: "Чего изволите-с?"
И в этом смысле я никаких иллюзий не питаю. Я просто знаю, насколько руководители наших СМИ и журналисты боятся. Все разговоры о том, что, мол, нас лишают свободы слова, на самом деле не основаны ни на чем, кроме собственного страха. История с НТВ — это была не борьба со свободой слова, не в этом весь ужас. Там были совсем другие мотивы.
— Что же было в основе истории с НТВ?
— Причудливое сочетание, состоящее из абсолютной политической и экономической беспринципности владельца, с одной стороны, и абсолютно неоправданного "джихада" руководства страны в отношении этого человека — с другой. Это очень личностная вещь, она никакого отношения не имеет к тому, что появлялось на экране НТВ.
Урок: не работай на власть, а уж если работаешь, не требуй от нее денег. Потому что когда власть тебе дает вроде бы бессрочную ссуду за твои политические услуги, ты должен понимать, что власть может поменяться. И то, что тогда считалось услугами, в новой ситуации может не считаться таковыми. Когда ты у власти в долгу, она непременно этим воспользуется.
— Сейчас можно говорить о том, что у нас существуют независимые от государства телеканалы?
— Можно. Но только это каналы другого свойства: "Ren-TV", "Дарьял-ТВ". Если говорить об общенациональных каналах, то независимых нет. НТВ, конечно, зависит от власти — пусть через "Газпром", но зависит.
— ТВ-6 будет находиться в телесообществе на правах изгоя? Многие считают, что власть будет добивать ТВ-6.
— Если власть будет пытаться добить ТВ-6, то телевизионное сообщество открестится от него. Если же телевизионное сообщество поймет, что власть не занимается этим — ну, живет ТВ-6 и живет,— то и коллеги будут к ним так же относиться. А вот как поведет себя власть, я не могу сказать. Могу только надеяться, что у нее хватит ума не делать еще одну глупость. То, что сделала эта власть с НТВ,— это колоссальнейшая глупость, от которой в конечном итоге потеряли все: власть, телевизионное сообщество и Россия. Как бы мы любили или не любили кого бы то ни было — Гусинского, Березовского и так далее — это не повод для того, что сделано.
— У вас судя по всему нет ощущения, что все успокоилось и телеканалы займутся собственно телевидением — производством программ и фильмов?
— Власти нужно понять, что без разного телевидения, разных подходов к информации движение к демократии невозможно. Хотя я понимаю, что власти приходится иметь дело с множеством действительно серьезнейших проблем. И когда встревают телевизионщики, которые влияют на общественный климат, хочется их "заткнуть". Но это вполне понятное человеческое чувство приводит к обратному результату. Власть не сделает ничего, не решит проблем без этого постоянного "вяканья", "кваканья", даже иногда можно сказать — "злобствования" этих телевизионщиков. Власти надо понять, что в этом и есть функция журналиста. Мне бы хотелось думать, что и президент, и его окружение постепенно будут это понимать. Надо уметь работать с журналистами. Надо посмотреть вокруг, как работают в Англии, как работают в Америке, как работают во Франции. На Западе никто не отказывается пойти в какую-то программу на какой-то канал. Там понимают: журналисты — четвертая власть, и с этой властью надо уметь работать.
А у нас очень многие не считают журналистов никакой властью и думают, что можно их заткнуть — и все. Это отбрасывает страну назад. Недаром во всех отсталых странах именно так обращаются со средствами массовой информации.