Вчера в библиотеке издательства "Русский путь" прошло обсуждение книги Александра Солженицына "200 лет вместе". Самого Солженицына на обсуждении не было. Он поблагодарил присутствующих через жену Наталью Дмитриевну и остался дома писать новую книгу.
Наталья Дмитриевна Солженицына вошла в крохотную комнату, где набилось очень много народу, человек пятьдесят, интересующихся еврейским вопросом и Александром Солженицыным.
— Ну что, вот эти так и будут стоять? — сказала Наталья Дмитриевна, указывая на крепкие спины телеоператоров.— Это же совершенно немыслимо.
Потом Наталья Дмитриевна стала увещевать операторов, чтобы они подвинулись, потому что людям, пришедшим обсуждать книгу, совершенно не видно выступающих, и это вообще не презентация, хотя сама Наталья Дмитриевна очень любит телевидение, и пусть телеоператоры подвинутся, пожалуйста, господа.
Потом обсуждение началось. Телеоператоры, поняв, что нобелевского лауреата не будет, выключили камеры. Наталья Дмитриевна, явившаяся редактором книги "200 лет вместе", подробно рассказала, как у Александра Исаевича осталось много материала про евреев от книги "Красное колесо" и как он решил потом написать на основе этого материала отдельную книгу про евреев. Потому что про евреев есть много в русской культуре несправедливых легенд. Например, о том, что евреи-шинкари споили русский народ или что именно евреи сделали Октябрьскую революцию, от которой потом русский народ пострадал. Такие есть легенды, а жизнь на самом деле сложнее. И во всей своей сложности и многообразии лежала у Александра Исаевича по конвертам и папочкам.
Еще Наталья Дмитриевна рассказала, что книга "200 лет вместе" написана была Солженицыным как всегда, то есть без указания источников и без научных ссылок, а потом уже она, Наталья Дмитриевна, снабдила книгу всем научным аппаратом, ссылками на каждую цитату и сносками на каждой странице. Теперь поэтому книгу стоит обсуждать не как художественную литературу, а как научную работу историка. И ее стали обсуждать. Сначала обсуждал профессор РГГУ Александр Степанский. Он сообщил, что раньше историю евреев в России писали или евреи, или антисемиты, а теперь, наконец, историю эту написал Солженицын. При этом профессор Степанский отчего-то упорно называл Александра Исаевича Солженицына Александром Израилевичем и пояснял, что в еврейском вопросе, как в призме, отражаются все ключевые вопросы истории России.
Следом за господином Степанским обсуждать Солженицына принялся Игорь Борисович Чубайс, про которого на задних рядах так громко говорили, что он брат Анатолия Чубайса, что никто не расслышал, где Игорь Борисович работает.
Игорь Борисович сначала похвалил книгу, потом покраснел, пять раз извинился и начал книгу критиковать. Критиковал так:
— Возможно, я ошибаюсь, конечно, даже скорее всего ошибаюсь, но стиль тяжеловат и суховат...
На задних рядах роптали.
— Хорошо, конечно, быть евреем,— говорила женщина с диктофоном, но не журналистка.— Хорошо, конечно, быть евреем, если ты Чубайс.
— Он не общается с братом,— вступался за Игоря Борисовича человек, похожий на Бердяева.
— Тшш, тшш! — шикала строгая дама сразу на нежурналистку с диктофоном и на псевдобердяева.— Мы тут еврейский вопрос обсуждаем, а вы мешаете слушать.
В этом контексте решение Солженицына не обсуждать еврейский вопрос, а лучше написать еще одну книгу представлялось чрезвычайно мудрым и дальновидным.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН