О коррупции вокруг вступительных экзаменов, 100-балльниках по ЕГЭ и "Диссергейте" корреспонденту "Денег" Алексею Боярскому рассказал ректор МГУ им. М. В. Ломоносова.
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Введение ЕГЭ реально открыло больше возможностей для поступления ребятам из глубинки?
— За последние 40 лет соотношение москвичей и иногородних среди студентов МГУ не менялось: как до введения ЕГЭ, так и сейчас — 50 на 50
В первые годы ЕГЭ был вал 100-балльников с Северного Кавказа. Как вы с этим справились?
— Были случаи, когда мы сомневались в реальности баллов. Мы обращались с запросами в соответствующие школы и компетентные органы, и в итоге эти люди сами забирали заявления.
Тем не менее с переходом на ЕГЭ процент отсева после первого курса изменился?
— Вообще-то да. Сейчас процент отсева по основным факультетам около 15%, а раньше был около 10%.
Как проводится внутренний экзамен?
— Внутренний экзамен идет по той же 100-балльной системе. Его результат приплюсовывается к баллам по двум или трем экзаменам ЕГЭ. Допустим, у человека уже 270-300 баллов ЕГЭ. А внутренний экзамен обычно сдают на 80-90 баллов, все-таки к нам приходят подготовленные ребята. Если допустить коррупцию, то наш ресурс подправить результат — всего 5-7 баллов. 100 баллов ведь просто так тоже никто не поставит: эти данные открыты, они на сайт выкладываются. А проходит экзамен так. Вон там в приемной стоит лототрон — кстати, мое изобретение. Там 40 номеров. В сейфе у меня лежит 40 вариантов заданий по каждому предмету. В день экзамена в шесть утра приходит комиссия, крутит лототрон, из которого выбрасывается номер. Из сейфа вытаскивается конверт с соответствующим номером. Конверт под конвоем трех-четырех членов комиссии отправляется в множительный цех. Дальше размноженные экземпляры относятся в аудиторию. На все уходит полчаса. Потом пишется экзамен. Все работы шифрованы; обложки с фамилиями остаются в сейфе, а сами работы с шифрами идут на проверку к совершенно разным людям, сидящим в отдельной закрытой аудитории. После проверки работ проходит сличение шифра с фамилией, и в течение получаса оглашаются результаты. Вот у меня волосы седые, и я абсолютно исключаю, что на этом пути сейчас может быть какое-то влияние на проверку.
Но шифрование легко обойти при помощи опознавательных знаков в самой работе, по которым проверяющие находят "своих".
— У нас все преподаватели, участвующие в приемных комиссиях, прямо все 500 человек, пишут на мое имя заявление о том, что в данном году репетиторством со школьниками не занимаются. Конечно, меня могут обмануть, но такое вскрывается. Можно допустить единичные случаи, в жизни все бывает, но почвы для массового явления я не вижу. Бывают обманщики: действительно высококвалифицированные репетиторы, среди которых могут быть и сотрудники МГУ, набирают по 30 учеников и обещают им содействие в поступлении, гарантируя возврат денег в случае провала. В итоге 20 поступили, так как репетитор изначально брал только сильных учеников и действительно хорошо их подготовил, а 10 не поступили, и он вернул им деньги, которые взял якобы за содействие. Про такие случаи знаю точно: разбирал подобные истории с правоохранительными органами.
Мы просматриваем работы на предмет дешифровки — опознавательных значков, о которых вы говорите. Зачем-то поставлен треугольничек, или вдруг изменен цвет чернил, или просто человек написал свою фамилию — такие работы откладываются и проходят двойную проверку.
Зачем тогда требование для члена приемной комиссии не заниматься репетиторством?
— Такой барьер все-таки необходим. Там малейшая лазейка — сразу пойдет лавина (фальсификаций.— "Деньги"). Родители будут пытаться договориться с репетитором.
В МГУ, наверное, есть специальности, бюджетные места в которых заполняются одними олимпиадниками?
— Были случаи, когда на каких-то маленьких факультетах бюджетных мест пять, а пришло шесть победителей олимпиад или льготников, которых мы иногда берем без экзаменов. На этот случай мы ввели для них дополнительные критерии: брали тех, у кого балл ЕГЭ по профильному предмету выше. И места для инвалидов сегодня квотируются.
Периодически всплывают истории о купленных победах на олимпиадах.
— Мы восемь лет следим за успехами принятых в МГУ олимпиадников: они учатся на уровне 95-100-балльников.
Отсев после первого курса освобождает бюджетные места. Слышал, что преподаватели специально валят слабых бюджетников, дабы освободить место "своим" платникам.
— Это из разряда мифов, причем пятилетней давности. Когда такие вещи проходили в рамках факультета, авторитетный преподаватель в принципе мог подойти к руководству факультета и договориться выгнать слабого студента и перевести на его место сильного платника. Сейчас это решается уже вне факультета. И пять лет назад мы процесс перевода упорядочили, ввели четкие критерии: студент должен быть лучшим, два предыдущих семестра сдать на отлично или быть сиротой и т. д. Решение о переводе принимает не деканат, а комиссия при ректорате. А утверждаю переводы лично я.
Истории о сдаче экзамена с купюрой в зачетке рассказывают про разные вузы. Такое было в МГУ?
— Было на военной кафедре десять лет назад. Позже сигналы мне поступали: у нас 50 тыс. студентов, всегда что-то обсуждается. Вот недавно был сигнал по юрфаку. Проверка показала, что ложный. Проверяли и спецслужбы, и я. Кроме той истории с военной кафедрой, доказанных случаев не было.
Как МГУ коснулся "Диссергейт"?
— За последние пять лет в МГУ по нашим собственным ходатайствам закрыто шесть ученых советов. По трем из них были упоминания (в связи с коррупцией.— "Деньги") в интернете. Никаких доказательств, а просто упоминания. В настоящее время еще четыре совета приостановлены по формальным причинам — как только хотя бы один член совета вызывает сомнения, это уже причина. Сейчас в Минобрнауки находится еще одно мое письмо с просьбой закрыть совет по соцнаукам: к нему были претензии у нас самих, и он упоминался в интернете. Все это советы в области гуманитарных наук — обществознания, социологии. В итоге у нас осталось 98 советов. У нас были претензии к некоторым профессорам: они давали отзывы на работы, правда защищавшиеся не у нас, без обсуждения на своей кафедре. По нашему мнению, это не случайность. Трех таких профессоров мы уволили. Был всего один случай, когда нашего сотрудника ВАК лишила степени. Но он защищался в совете другого вуза.
МГУ ощущает давление сильных мира сего, которые хотят получить научную степень?
— Были годы, когда появилась нездоровая мода. Ведь я был членом ВАК. Помню годы, когда ее возглавлял Гончар (академик Андрей Гончар.— "Деньги"). Он математик, он все понимал, и ему удавалось противостоять давлению. Но в какой-то момент посыпалось. Потом опомнились. И большую роль здесь сыграл окрик президента (Путина.— "Деньги"): "А зачем высокопоставленным чиновникам обязательно защищать докторскую?" Не помню, было ли это публично, но я его как-то слышал. После этого, мне показалось, мода изменилась, но халтура все равно ползла. И я бы сегодня еще ужесточил требования к советам, защитам. И еще одна возможность — передать ведущим университетам право самим утверждать степени, без ВАК. Так, как на Западе. Тогда университет отвечает своей репутацией, совестью. Сейчас мы попросили правительство дать МГУ право самим защищать, без ВАК. В принципе отношение к этому положительное, но такое право хотят дать не только нам и Петербургскому университету, но и некоторым другим вузам. На этом расширенном списке пока решение забуксовало. Если мне дадут это право, то я сильно пересмотрю составы наших советов, перекоординирую их ближе к тематике МГУ.
А если сегодня к вам придет защищаться чиновник высокого ранга, например министр, вы будете объективны?
— У нас лет десять назад защищал докторскую Жириновский. Весь совет был настроен завалить. Выступали против. И не удалось, настолько он был подготовлен. Я потом просмотрел его диссертацию: не менее 300 ссылок на зарубежные источники — книги, статьи. И по каждой ссылке, каждому тезису он говорил, с чем согласен или не согласен. Владел материалом в таком объеме, что все рты раскрыли. Проголосовали тогда за.